– Пусть обчихаются! – мстительно приговаривал скаегет.
Кроме того, соорудил по всему дому уйму простых, но надежных ловушек. Хозяйке было строго велено затвориться в своей комнате и без особой нужды по дому не шастать, особенно в темноте.
Мне же хитроумный скаегет, хорошенько подумав, также велел сидеть и до поры не высовываться, но не в своей комнате, а в засаде. Госпожа Пандаура придирчиво оглядела место дислокации и, поцокав языком, притащила нам с Трэком по матрасу.
Незваные гости заявились вскоре после полуночи. В одной из комнат наверху раздался топот – будто кто-то расхаживал в сапогах.
– Через трубу все-таки влезли! – прошептал Трэкул. – Ну, идем!
Сами будто воры – неслышно, поднялись мы на второй этаж. Прислушавшись, бородач указал на одну из дверей. Поднял сжатый кулак и по очереди оттопырил три пальца. Как только разогнул последний, мы вместе, распахнув дверь, влетели в комнату.
Свет во всем доме был погашен, но госпожа Пандаура по совету Трэка оставила шторы незадернутыми, и в лунном сиянии было отлично видно… что комната пуста.
Хотя не совсем. Возле печки здоровенный серо-полосатый кот с кисточками на ушах брезгливо тряс перемазанной в саже лапой. На нас он взглянул с ленивым интересом, словно аристократ на ярмарочных шутов.
– А, Барсик! – Госпожа Пандаура выглянула из своей комнаты напротив. – Нагулялся?
За открытой форточкой можно было разглядеть ветвистое дерево. Поспорю на что угодно, что в эту комнату госпожа Пандаура жильцов не селит.
Котище, топая, как обутый в тяжелые башмаки матрос, и оставляя на полу одинокий сажевый след, протянул мимо нас длинное тело, подошел к женщине и уселся у ее ног, обернув «со сдачей» хвост вокруг лап.
Трэкул перевел задумчивый взгляд с окна на кота, потом на его хозяйку. Хотел что-то спросить, но тут снизу, не то из прихожей, не то с улицы, раздался страшный грохот.
– Пандаура! – воскликнул Трэк. – Сколько у тебя кошек?!
– Только Барсик!
Мы организованной толпой помчались вниз по лестнице. Барсик змеился впереди всех.
В прихожей на первый взгляд все было спокойно. Во всяком случае, внутренняя дверь была закрыта. Однако из-за нее доносилось невнятное, но воодушевленное пение. Старался явно один человек. Отодвинув сунувшегося вперед Барсика, Трэкул распахнул дверь.
В кладовке среди рухнувших полок сидел гоблин. Раскачиваясь из стороны в сторону, он с предельным удовольствием тянул некий жалобный мотив. Нагнувшись в угол, куда бородач насыпал особо много перца, втянул пряность ноздрями. Похоже, то, что заставило бы любое живое существо безудержно чихать, зеленого паршивца пьянило и приводило в экстаз. Нас гоблин заметил, но оторваться от источника наслаждения было свыше его сил.
– Ах ты ж! – с чувством произнес Трэк. – Это я как-то ошибся.
Схватив воришку за зеленое оттопыренное ухо, он выволок того из кладовки.
Лишившись доступа к перцу, гоблин мигом «протрезвел»:
– Дяденька гном, не бей сироту!
– Какой я тебе гном! – рявкнул скаегет. – Живо говори, что украл!
– Ничего-о-о!
– А если я тебя за ноги потрясу?
– Ой, добрый дядечка, я знаю: воровать плохо, боженька не велит, но ведь папки у нас нет, мамка болеет, а братишки-сестренки маленькие еще, кушать просят. Подайте на хлебушек, а?
– Я тебе сейчас так дам!
– Да ла-ано! – Гоблин аккуратно высвободил свое ухо из пальцев Трэка. – Ничего нет. Не успел. За хабаром всегда сбегать можно, а ханыжки на халяву нюхнуть – когда еще обломится? С собой не отсыплете?
