Я не спорил, потому что папа действительно очень помог. Но вечно на его шее я сидеть не собирался.
— Ну, па, — заканючил я, прекрасно зная, как тот реагировал на мои жалобы. — Перед пацанами стыдно.
— Стыдно без трусов по морозу бегать! — гаркнул командным голосом родитель, затем заворчал: — Ладно, что там?
Я вздохнул и поведал о появлении таинственной Даны Пушкиной. Было в девчонке такое, что цепляло глаз. Не только яркая внешность, но и манера поведения, физическая подготовка, умение владеть собой.
— Думаешь, полиция или люди Загранского? — спросил папа.
— Понятия не имею, — я зыркнул на пробегающую мимо Анжелу Аркадьевну.
Выбеленная норка — другого прозвища не подобрать. Лицо хитрое, взгляд цепкий, нос длинный. Всюду совалась, раз двадцать мои документы перепроверила и придирчиво сравнивала меня с настоящим Вадимом Пахомовым на фотографиях. Благо и ростом, и весом, и внешностью мы очень друг на друга походили. Даже отцов звали одинаково, имена совпадали. Собственно, потому на дело отправили меня.
Пришлось покрасить волосы и молиться, чтобы Анжела не рассматривала цвет глаз. Он у нас различался: у Пахомова болотно-карий, а у меня — зеленый. К счастью, люди всегда одинаковы. Никогда не смотрят в «зеркала души».
— Я поговорю с Пахомовым, он с сыновьями сейчас на базе. В безопасности. Твоя легенда как?
— Норм, — буркнул я. — Анжела, кажется, поверила.
— Есть подозрение, что она с Загранским в сговоре. Попытается убрать, если где-то попадешься, — ответил отец с волнением.
— В курсе.
Пахомов сам та еще гнида. Столько лет промышлял подкупом, захватывал чужой бизнес, а как приперло — сразу в ФСБ побежал. Дружков своих сдавать, которые воротили миллиардами. И запросто заткнули бы ему рот, начни он болтать лишнее.
Я понимал, что такого козла бы в тюрьму отправить. Но впереди маячила рыба покрупнее, вроде Ильи Загранского и его подельников. Много лет за ним охотились все службы, теперь же появился реальный шанс достать гада. А Пахомов… Мы пообещали скосить ему срок. Сядет на условный, потом за примерное поведение получит свободу и умотает из страны.
Первый раз, что ли.
— Девку тоже мог Загранский прислать. Не поверили в сказочки про сына, — задумчиво произнес папа, и я выплыл из вороха воспоминаний. — Может, домой, Вадь?
— Ага, а потом в юристы, — проворчал я.
— Хорошая мысль, сына! Твоя мать всегда говорила, что ты рожден для судебных заседаний. Как родился, так и не заткнулся ни разу.
— Поэтому с любовником за тридевять земель умотала?
— Вадим…
— Пока, пап. На связи буду. Найдите кого-нибудь вместо Эли.
Я сбросил вызов и сделал последнюю затяжку. Мимо проскочило двое охранников, за ними поспешила толстозадая повариха Нина. Бросив окурок на землю, я потоптал его ногой и заметил вышедшую из домика для гостей нянечку Дану. В расстегнутом пуховике, с мокрыми после бассейна волосами. Ежась, она бегала по деревянному крыльцу и ловила сеть на телефоне.
Вот не дура ли? Менингит и ангина наше все?
Я шагнул к ней, но остановился. Меня окликнул один из охранников и поманил за собой. Покосившись на полоумную нянечку, я вздохнул и покачал головой. Сначала задание, потом бабы. А лучше без баб. Одни проблемы от них.
— В чем дело, Илья? — я подошел ближе.
— Вадим Андреевич, — парень поежился, — Бубончик потерялся. Опять. Мы его выгуливали, а он с цепи сорвался. Птичку заметил.
Я не успел рта открыть, как послышался женский визг. Резко обернувшись, я увидел, как стокилограммовый мастиф по кличке Бубончик несся прямо на Дану.
