Няня Аня, значит? Зеленоглазая красавица. Ведьма, не иначе. Все они ведьмы, уж мне-то не знать!
– Пекли, – говорю дочери. – Для этого есть более подходящее время. Так поздно ты должна спать.
Крохотные глазки наполняются слезами, но я непреклонен. В вопросах воспитания я не позволяю себе или кому-то другому дать слабину. И на то, конечно, есть причины.
Ксюша до безумия похожа на свою мать, особу крайне легкомысленную и взбалмошную. И я не хочу, чтобы Ксюша пошла по её стопам.
Лучше сейчас проявить твёрдость, чем потом отлавливать по кабакам под разными веществами в окружении депутатских сынков.
Я целую дочь в лобик и строго говорю:
– Ступай спать, Ксения. Завтра я вернусь с работы пораньше и мы проведём время вместе, обещаю.
Нижняя губа дрожит, когда Ксюша неловко отстраняется и спрыгивает с островка. В огромном колпаке она похожа на Смурфетту, и мне бы рассмеяться, подхватить её на руки и простить маленькое непослушание, ведь запах выпечки стоит просто великолепный. Но стоит раз уступить, как маленькая всезнайка непременно начнёт этим пользоваться. И однажды я упущу её, как упустил её мать.
Няня нервно дёргается и собирается пойти следом, но я останавливаю:
– Я попросил бы вас задержаться.
Она поворачивается, но не подходит. В зелёных глазах полыхает ярость. Забавно! Ещё никогда обслуживающий персонал не дерзил мне в моём же доме.
– Как вас там..?
– Меня зовут Анна Евгеньевна, – говорит едва ли не с вызовом.
Я закатываю глаза, усмехаясь.
– Так вот, Анна Евгеньевна, меня зовут Олег Фёдорович, и в этом доме правила устанавливаю я. Особенно, для всего, что касается моей дочери. Ровно в десять часов в её спальне выключается свет, и Ксюша должна лежать в своей постели, полностью готовая ко сну. Никакие кулинарные делишки, никакие встречи, никакие гулянки, никакие игры не должны выходить за рамки оговоренного времени. Это вам ясно?
Она сдержанно кивает, закусывая губу. Ни капли страха во взгляде. Другая бы уже торопилась просить прощения, а эта стоит, словно кол проглотила. Прямая спина. Плечи гордо расправлены. Грудь часто вздымается, выдавая её волнение, но я чётко осознаю, няню не беспокоит ни мой строгий голос, ни хмурость, ни боевой настрой. Что-то другое.
– Следующее… – продолжаю я, добавив в голос стали. Нужно сразу ограничить пределы допустимого, пока её доброта не нанесла непоправимый вред воспитанию малышки.
– Пока вы не начали, Олег Фёдорович, – бесцеремонно перебивает Анна. – Могу я оставить вас на несколько минут?
Что, как в школе? В туалет на контрольной приспичило? Проняло? Испугалась?
От этого сравнения уголки губ невольно ползут вверх, но она прекрасно остужает мой пыл.
– До того, как вы ознакомите меня с правилами поведения вашего ребёнка в вашем доме, позвольте мне для начала уложить Ксюшу спать. А то ведь наверняка плачет сейчас. Вы вообще представляете, как ей обидно? Она так скучала, все уши прожужжала, какой у неё хороший и добрый папочка! Так хотела вас дождаться. Мы и печенье это напекли, чтобы вам приятно было. А вы… – она качает головой, а в зелёных глазах плещется негодование и разочарование.
От неожиданности её слов я, признаться, так и застываю истуканом. Да язык словно прилипает к нёбу. Даже не сразу нахожусь, что сказать.
А не встретив сопротивления, зеленоглазая ведьма няня Аня лихо разворачивается на пятках и уходит с кухни, покачивая своим пышным бантом.
