– Как срочно? – взбалтываю смесь, прижимая плечом телефон к уху.
– Еще неделю назад. Финотдел говорит, срочно.
– Ясно. Постараюсь в ближайшее время заглянуть.
– Отлично. И ко мне зайди. Разговор есть.
– Лады.
Вера требовательно попискивает из своей комнаты. Напоминает, что голодная.
Остужаю смесь. Кормлю дочь.
Потом мы с Верой познаем окружающий мир – гуляем по квартире. Недолго. У малышки постепенно закрываются глазки.
Но уснуть ей не дает стук в дверь.
Соседка пришла?
– Кто это может быть в такую рань, как думаешь, доча? Время девятый час. Пойдем–ка посмотрим.
Если это опять та старушка…
То предъявить ей нам нечего. Вера сегодня ночью спала не просыпаясь, а значит, соседке мы не мешали.
Я все же надеюсь, что это пигалица. Пришла узнать, как мы тут поживаем. Хоть спасибо ей скажу за помощь.
С Верой на руках иду к двери. В нее опять стучат.
Открываю.
Две женщины. Одной лет сорок, другая постарше. Одеты хорошо и взгляды свысока. Встречаю их немым вопросом.
– Здравствуйте, мы из опеки, – деловито. – Сотников Николай Иванович?
– Верно. Здравствуйте.
– Мы можем пройти?
– Проходите.
Мнутся на пороге, очевидно решая, в обуви проходить или разуваться. Но у той, что постарше, оказывается, есть бахилы. Как раз для двоих.
Натягивают их на сапоги.
Правильно! Ибо нефиг заразу всякую с улицы тащить. Тут грудной ребенок живет. И вообще у нас все стерильно!
– Чем обязан? – спрашиваю негромко.
Кидают на меня настороженные взгляды. Я небрит, да. Приглаживаю одной рукой волосы. Подстричься тоже надо. Запустил себя.
Зато штаны на мне почти высохли.
– Сигнал на вас поступил, что вы за ребенком не смотрите надлежащим образом.
Все–таки бабка нажаловалась.
А Верунчик моя молодчина – молчит. Только соску активно во рту катает, да глазками на теток лупает.
– Я смотрю. Надлежащим образом, – внутренне мгновенно ощетиниваюсь. Но говорить стараюсь спокойно, чтобы не напугать Веру. – Вот моя дочь, – киваю на малышку у меня в руках. – Полчаса назад покушала, теперь хочет спать.
Иду в детскую, они за мной. Давлю в себе раздражение. Не люблю посторонних. Понимаю, что им надо осмотреть жилищные условия.
Головами крутят, вертят, что–то в блокнотах своих черкают, фотографируют на телефон.
Пигалица, спасибо тебе огромное, что прибралась вчера!
– Перед сном Верочка купалась, – рассказываю по ходу. – Одежда у нас чистая, новая, игрушки тут, пеленки, присыпки, памперсы с запасом…
В детской благодаря пигалице идеальный порядок, только на пеленальном столике ночной памперс. Я снял, а выкинуть забыл. Это же не критично?
Осторожно кладу дочь в кроватку, включаю ей карусельку. Чмокая соской, медленно моргает.
Забрав памперс, на цыпочках выхожу из комнаты, жестом показывая дамам, чтобы шли тоже. Прикрываю дверь.
– Какие еще у вас ко мне вопросы?
– Документы на ребенка оформили? Свидетельство о рождении, регистрация?
– В ближайшее время сделаю. Пока не с кем дочь оставить, а с собой брать, сами понимаете, маленькая еще.
Перевожу взгляд за окно. Там ветер срывает с деревьев последние листья.
– Сделайте, уж будьте добры.
Заглядывают в ванную, на кухню.
Одна, та, что помоложе, открывает дверцу под мойкой, видимо, изучает содержимое мусорного ведра.
Бутылки ищет! – доходит до меня.
– Как у вас с алкоголем, Николай Иванович?
– Не пью.
Я действительно не любитель выпить. Даже покойную жену не поминал стопкой. Надя не выносила запах алкоголя и мне отказаться от него было не сложно.
