Она меня который год ведёт
Путями, где так часто, часто нежность
Все деньги забирает в оборот.
Но мне ведь тоже кое-что осталось,
И долгим эхом в жизнь отозвалось…»
– Ты, Лиза? Подожди, приму сосуд.
– Как Вы, синьор, красиво изъяснились.
Кувшин – простой предмет среди посуд,
А Вы ему как вазе поклонились.
Должно быть, это Ваш особый дар —
Увидеть в глине или белом камне
Творений будущих почетный пьедестал…
А мы бедны, просты, как окон ставни.
Вам, верно, есть зачем кувшин ласкать,
И от меня глаза хоть чем-нибудь занять.
– Нет, Лиза, нет… Психея, Идеал!
За достижимость я бы все, что мог, отдал!
– Когда бы, сударь, я Вас плохо знала,
Решила: соблазняете меня,
Да по такому случаю немало
Происхождение расскажет за себя.
Ведь я еврейка, а не христианка —
Среди грибов ненужная поганка.
– Я не желаю это принимать!
Зачем терзаешь душу мне слезами?
Я докажу. Дай мне нарисовать,
Какими сам на всё смотрю глазами.
– Вы, право, так настойчивы, а я
Ещё глупа – готова согласиться.
А матушка? Боюсь я за себя…
И ей могу по дому пригодиться.
Поверьте, Ваши тёплые слова
Заставили в груди ключи забиться,
Когда бы, сударь, я теперь могла…
Вы их на слух, вот здесь, под сердцем…
Лучше нам проститься.
– Не уходи, позволь, молю, позволь
К источнику волнения склониться
Едва-едва, легонько головой —
Услышать, что под грудию творится.
– Вы так настойчивы… Пожалуй… Боже мой!
Я удаляюсь, матушка грозится
В окно! Открылось ей, должно быть, всё,
Что на душе от Ваших слов творится!
«…Как ловко я глупышку обыграл!
Мне кажется, появится надежда.
Должно быть, Эрос в ухо пошептал
Упомянуть, что спрятала одежда.
А с матушкой вопрос решится быстро —
Я денег ей за Лизу предложу.
Стараться если даже сноровисто,
Полгода… больше, больше попишу!»
Вот так и появляются шедевры —
Венеры, Ариадны без одежды.
