Управлять таким большим городом, как Яотин, всегда было трудно. И сейчас, когда народ разобщен, худшим решением для гильдии казалось отвратить от себя большую его часть. Сяо Вэнь прожил здесь тринадцать лет. Почти каждый в этом городе знал его доброе имя и помнил о помощи, которую он оказывал всем нуждающимся. Даже сейчас горожане толпились у дверей лекаря отнюдь не из праздного любопытства.
Тан Цзэмин появился вовремя. Увидев, что один из гвардейцев уже подошел к двери Лю Синя, он шагнул из темноты и предупредил:
– Вам там нечего делать.
Не успел гвардеец открыть дверь, как та тут же захлопнулась перед его носом.
– Это комната моего ифу. Только я могу туда заходить, – твердо сказал Тан Цзэмин.
Гвардеец хотел было рявкнуть что-то, но его прервал громкий голос командира. Находясь в главном зале, мужчина говорил так, чтобы и люди, стоявшие за порогом в открытых дверях, их слышали.
– Ходит слух, что лекарь Сяо пользуется своим положением, обирая горожан и продавая им низкосортные лекарства, – протянул командир, разглядывая в руках золотую пиалу, инкрустированную драгоценными камнями.
– Давно ли гильдия судит людей, руководствуясь лишь слухами? – спросил Лю Синь, внимательно наблюдая за действиями гвардейцев.
Разведя руки, командир с улыбкой ответил:
– Мы здесь как раз для того, чтобы развеять их. – Затем усмехнулся и закатил глаза: – Ну или утвердить.
Терпение Лю Синя подошло к концу.
– Покажите распоряжение, дозволяющее вам обыск этого дома. – Сделав шаг вперед, он стряхнул со своего плеча руку Сяо Вэня, который попытался остановить его.
Толпившиеся за порогом люди зашептались громче. Командир поставил чашу и наигранно вздохнул:
– К чему эти формальности, брат? Мы, как честные жители этого города, лишь нанесли дружеский визит господину Сяо.
Не сводя с него взгляда, Лю Синь повторил, понизив голос:
– Распоряжение с основаниями для обыска. Или валите отсюда.
Гвардеец с мгновение смотрел на него, после чего широко улыбнулся, но в глазах плескалась надменность. Люди за порогом указывали на четверых солдат и обсуждали их действия уже в полный голос, сетуя на их вседозволенность.
Тихо стукнув гуань-дао по полу, командир щелкнул языком, напоследок окинув Лю Синя задумчивым взглядом.
– Хорошо, мы придем завтра.
Гвардейцы уже собирались уходить, когда один из них заметил прикрытые тканью корзины, стоящие в углу. Все эти дни Лю Синю и Сяо Вэню было не до оставшейся части подарков, так что они просто вынесли их в другие комнаты, решив разобраться с этим позже.
– Мушмула? – увидев желтоватое свечение из-под ткани, спросил гвардеец. – Я люблю мушмулу.
Сяо Вэнь и Лю Синь переглянулись, безмолвно соглашаясь в том, что пусть он утащит хоть все корзины, лишь бы их четверка поскорей покинула этот дом.
Гвардеец подошел к большой корзине и, скинув ткань, замер. Наклонившись, он поднял маленькую карточку и прочел вслух:
– «Мао Цимэй выражает свою глубочайшую благодарность за ваши наставления, учитель Сяо».
В следующее мгновение он с силой пнул плетенку. По полу покатились золотые жемчужины вперемешку с черной смородиной.
Сяо Вэнь в ужасе распахнул глаза, глядя на ягоды, запах которых не оставлял его с той самой ночи на горячих источниках. Иногда ему даже казалось, что он чует его в городе, проходя меж торговых лавок или в темных переулках.
– Это… – начал не менее пораженный Лю Синь, глядя на пол, усыпанный золотом и чернотой.
