Командир опустил голову с тихим смешком – и тут же поднял ее, сверкнул взглядом и громко приказал:
– Схватить лекаря Сяо за сговор с преступником!
Толпа за порогом отшатнулась. Кто в городе не слышал о зверской резне, что произошла в одной из буддийских школ неподалеку?
Сяо Вэнь вскинул подбородок и сжал кулаки. Прекрасно понимая, что его подставили, он даже не пытался обелить себя словами – все напрасно и только на радость гвардейцам, в чьих глазах вспыхнуло предвкушение. Едва к лекарю приблизились два стражника, как Байлинь тут же сбил их с ног, расправив крылья перед лекарем и издав угрожающий клекот.
– Байлинь! – сурово оборвал его Сяо Вэнь.
Гарпия тут же опустила крылья и развернулась к нему с вопросом в глазах. Сяо Вэнь покачал головой, указывая птице отойти в сторону. Той не оставалось ничего иного.
Лю Синь ринулся к другу, когда Сяо Вэню связали руки. Глядя на Лю Синя, тот успел сказать лишь:
– Закончи снадобье сам. Ты сможешь.
После этого его быстро увели, и в доме остались только Тан Цзэмин, Лю Синь и Байлинь, который горестно вскрикнул в захлопнувшуюся дверь. Лю Синь долго смотрел в пол, сжимая кулаки под широкими рукавами.
– Ифу, – позвал Тан Цзэмин, – чем я могу помочь?
Лю Синь тяжело сглотнул и расправил плечи. Подумав немного, он повернулся к мальчику:
– Ты должен сходить в городскую библиотеку.
Когда за Тан Цзэмином закрылась дверь, Лю Синь прикрыл глаза, зарываясь в волосы пальцами. Байлинь тихо курлыкнул, привлекая к себе внимание, и удрученно посмотрел на него снизу вверх. Выдохнув и пригладив его перья на макушке, Лю Синь направился в мастерскую.
Сяо Вэнь предупреждал, что его арест лишь вопрос времени. В тот раз лекаря отпустили потому, что у гильдии были только обрывки его воспоминаний и никаких вещественных доказательств. Вынести приговор, имея лишь жалкие крохи улик, было невозможно. В Яотине действовали иные законы, нежели в империи, но люди бы все равно выступили с протестами, прознав, что лекаря пытали особо жестокими способами, буквально выдирая из него признания вины.
Гильдия все еще пыталась сохранить лицо перед народом. Гвардейцы хоть и действовали вне рамок закона, объясняя это тем, что суровые времена требуют суровых мер, однако не творили самосуд на улицах города – они учиняли его за стенами резиденции. Взятые под стражу торговцы, из которых на эту улицу вернулись всего двое, не помнили ничего, что происходило с ними в те дни. Но на их телах не было ран или каких-либо других следов, отчего люди испытали небольшое облегчение.
Лю Синь работал до самого вечера, не отвлекаясь на посторонние мысли. Он боялся, что если начнет гадать, что именно в данный момент происходит с Сяо Вэнем, то переживания захлестнут его с головой. Снадобье Бедового льва было сложным, требовалась полная сосредоточенность, чтобы не перепутать порядок ингредиентов и формул. Лю Синь бросил все силы, стараясь поскорее закончить, ведь единственный, кто мог помочь Сяо Вэню, – это Дун Чжунши, по приказу которого творились сейчас самосуд и бесчинства. Чтобы остановить все это, он должен был прийти в себя – должен был увидеть, во что превратил свой город.
Лю Синь понятия не имел, как проберется внутрь резиденции, позволят ли ему встретиться с главой и как ему вызволить Сяо Вэня. Решив сделать перерыв и все как следует обдумать, он налил себе еще одну порцию бодрящего чая. Заметив, как дрожит отвар в чаше, Лю Синь надолго задержал взгляд. Как назло, мысли в голове смешались, словно в калейдоскопе, и просвета не было видно.
