******ный мир - страница 29

– Уж лучше с охотниками обсуждать идеи, чем гоняться за призраками, – сказал Харон. Он ступал по сухим листьям, направляясь в сторону дома.

На улице бинты колыхались только тогда, когда они цеплялись за душный воздух и неприятные воспоминания о доме с «плачущими» портретами. Сырая земля старалась захватить стопы, оставить идущего на одном месте (наверное, от зависти, глядя, как все движутся дальше вместо того, чтобы лежать в виде ненужного комка грязи, под который, в придачу и вопреки поговоркам, течет вода).

Забинтованная нога принимала множество грязевых ванн до тех пор, пока не провалилась в бассейн с кучей дождя.

– Этого еще не хватало… – сказал забинтованный человек с тающей ногой.

Фокси выскочил из-за спины Харона и занес над головой острый хвост, как если бы солдату приказали охранять порох на корабле, и во время его дежурства за ящиком заскребла по полу крыса. Зверь закончил осмотр южной стороны дороги и перескочил внимание на северную. Там он и простоял, глядя на черную тропу, ведущую к городу с привидениями.

Харон остановился и осмотрел пропитанную дождевой водой ногу (точнее то, что от нее осталось). Бинты свисали до самого грунта (а затем еще на полшага вглубь, если бы лоскуты могли провалиться сквозь землю, чего, возможно страстно желал Харон в тот момент). Забинтованный человек вздохнул и продемонстрировал великолепную растяжку, согнув ногу. Наверное, он сделал это для того, чтобы сократить расстояние до глаз, в которых к тому моменту уже проснулось животворящее пламя. Оно (Флэйм), как и подобало эссенции такого рода, имело неестественный цвет (в данном случае зеленый, вероятно, в силу своей живительной силы). От размякшей стопы стал источаться пар, словно в ноге Харона закипел чайник. С каждым морганием конечность приобретала более приемлемую форму, пока наконец не приобрела форму стопы. Фокси раззевался, пока высматривал живые организмы на тропинке, по которой путники осуществляли один из самых наглых побегов.

«Надо было надевать сапоги… Кажется, я могу идти дальше», – подумал Фокси.

Они продолжили свой путь с сухими ногами. Еще пару минут спутники двигались с уверенностью, что идут нужным путем, которым, казалось, они и шли в этот кошмарный город. Казалось именно так, но оказалось, что Харон со своим молчаливым напарником вышли к черной (как уголь) улице со скрипящими калитками. Агент поначалу шел как ни в чем не бывало, но спустя дюжину морганий остановился и проанализировал своим творческим мышлением, где они очутились.

– Мы пришли в это место… Ну, почему именно сюда… Я же шел в другом направлении. Ладно, стоит попробовать еще раз.

Они развернулись и пошли единственным путем из городка. В спину им не подул ветер, но ударил скрип входной двери того дома, где недавно погибшие жители лили свои слезы на картинах давно умершего художника.

Лоскуты болтались только потому, что Харон болтал ногами и рукой, стремительно передвигаясь по слякоти. В темноте он не видел, куда ступает, но Фокси на этот раз шагал первым, чтобы принять все удары… Харон наступил в лужу через пять минут после того, как они начали свой поход. Они остановились, чтобы дать забинтованному человеку время для брани и восстановления (хотя ругань – это тоже своего рода регенерация, регенерация души). Прежде чем продолжить путь, Фокси обратился к луне, которая всегда привлекала его, возможно, представая перед ним в виде яркого мячика, который так хочется растерзать (жадно и свирепо). Луна, к слову, поменяла свое положение, и внезапно из-за спины переместилась вперед. Харон тоже это заметил, и его шаги стали еще быстрее (как у гнома, который возвращался в раздевалку за каской, перед этим вернувшись туда за перчатками, и которому еще предстояло вернуться домой за головой).