Читать онлайн Валентина Вендельская - О фее без крыльев и драконе без сердца

О фее без крыльев и драконе без сердца

Глава 1. Фея в золотой клетке

Будь осторожна с фейри – они всегда найдут способ обойти сделку.

Ни один добрый поступок не остается безнаказанным.

Это два урока, которые Адерин получила от своих родителей, будучи еще совсем-совсем маленькой девочкой. Первый она услышала от мамы, потому что она была феей, а все фейри – это бывшие феи, отказавшиеся от своих сердец в обмен на силу. Второй дал ей отец, который был самым обычным человеком и знал, что магия не может исправить все.

Разумеется, тогда Адерин не смогла понять всю глубину и важность их слов. Оба совета оставались странно далекими, просто какой-то отстраненной мудростью, какую взрослые нередко говорят. Даже после того, как родители умерли, она все еще не понимала. Не до конца.

Адерин надеется, что ей никогда не придется их усваивать на собственной шкуре, но дети на самом деле лучше учатся на своих ошибках.

И ей пришлось.

– Одна из ваших девушек будет служить у меня до совершеннолетия, – так сказала их деревне фейри. – Взамен я буду поддерживать защитный купол вокруг вашей деревни.

Потому что чудовища из Темного Леса продолжали приходить. Потому что именно они убили маму: она ушла в лес, чтобы достать лекарство для отца, и не вернулась.

Отец умер. Магия не может решить всего. И Адерин осталась одна. В конце концов, она – полукровка, порочный союз феи и человека, бескрылая и с магией, которая приносит больше вреда, чем пользы.

Адерин с радостью согласилась стать следующей. Если она поможет всем, то больше не будет казаться чужой, верно? Если она больше не будет среди них изгоем, то все что угодно. Это же всего-то три года.

С того дня она – маленькая бескрылая птичка в золотой клетке, которую держит в своих руках госпожа Флорис. Ее госпожа. Ее хозяйка, дергающая за магический поводок, когда ей будет угодно.

Но скоро все подойдет к концу. Сегодня Адерин восемнадцать.

Сегодня Адерин будет свободна. А завтра вернется домой и ее, наконец, примут как родную. Потому что она выдержала.

– Моя птичка, – обращается к ней госпожа Флорис.

«Моя птичка» – так называла Адерин мама, может, в надежде, что однажды у нее все-таки появятся крылья. Госпожа Флорис обратила дорогое сердцу обращение в оружие.

– Подойти сюда, – говорит она с улыбкой. – Помоги мне с прической, сегодня же последний раз.

Приказ, обернутый в мягкую просьбу, как нож в ткань. Адерин слушается: тихо выходит из своего угла в огромной спальне госпожи Флорис, где ей положено молча стоять и не мешаться под ногами, и подходит. Ее босые ноги слегка шуршат по ковру, и она ступает на самых цыпочках по полу.

У нее забрали все туфли еще давно, потому что она слишком долго училась тому, чтобы ступать бесшумно на каблуках. Так и не вернули. Может, госпожа просто забыла, а Адерин побоялась спрашивать.

Тогда угроза, что ее превратят в каменную статую, еще была свежа. И собственный ужас от вида десятков других, тоже. Не все девушки, ушедшие в Золотой Двор, возвращались обратно.

Но сделка продолжалась.

Сейчас Адерин уже совсем не страшно, просьба давно потеряла всякий вкус, и без обуви ей стало куда привычнее и удобнее, чем в ней. Все-таки, во дворце довольно тепло.

– Что вы хотите сегодня, госпожа? – спрашивает Адерин, беря расческу.

Госпожа Флорис смотрит на собственное отражение – она и правда невероятно красива. Бледная кожа, огромные изумрудные глаза и золотые локоны, спускающиеся волной почти до самого пола. Фейри не стареют. Феи, впрочем, тоже. Их красота застывает во времени, оставляя их навсегда молодыми, до самого дня их смерти.

Вот только за яркими глазами госпожи Флорис нет ничего: они пусты, как у куклы. Они так же пусты, как и ее сердце.

– Сегодня у нас прием, в честь твоего совершеннолетия, – напевает госпожа Флорис. – Сделай мне лучшую косу, какую сможешь.

Это проверка, очередная маленькая игра. Если Адерин не будет стараться – она проверяла границы раньше, – то будет наказана, потому что до конца сделки еще один день. Может, ее заставят перебирать горох и чечевицу, которые госпожа смешает вместе. Может, ее оставят до срока в подземельях самой темной и холодной башни. Может, вытащат перед всеми в самым грязном и дырявом платье и прикажут танцевать на потеху другим фейри.

Адерин не знает, но госпожа хороша в особенно творческих наказаниях.

А еще она хороша в том, чтобы давать задания, которые нельзя выполнить правильно, как ни пытайся. В особенно игривом настроении госпожа Флорис могла придраться к любой мелочи.

– Как прикажете, – говорит Адерин.

Скоро все закончится. Скоро она вернется домой.

Госпожа задумчиво напевает, но смотрит пристально, как коршун, ищущий добычу – ее глаза наблюдают за каждым движением Адерин из зеркала. Ничто не ускользнет от внимания. Ни один неправильно уложенный волосок не останется незамеченным.

– Сегодня наш последний бал. – Госпожа улыбается, совсем не тепло, скорее хищно. – Я оставила тебе платье.

Да. Последний. Госпожа Флорис любила на других балах и приемах хвастаться тем, как заполучила себе такую редкость – фею-полукровку. В конце концов, немногим людям позволено пересечь границу между обычным миром и Прекрасной Долиной и уж тем более остаться.

В конце концов, почти все полукровки остаются там, среди людей, потому что у них нет крыльев.

– Благодарю, госпожа. – Адерин слегка кланяется, не выпуская из рук косы. – Вы очень добры.

И госпожа Флорис смеется, звонко и пусто, отчего внутри Адерин все сжимается. Похоже, в этот раз для нее приготовили нечто особенное. Потому что последняя неделя была такой спокойной, почти размеренной, без наказаний, без странных шуток и острых слов, которыми ее пытались уколоть.

Потому что сегодня последний день, когда на Адерин надеты магический поводок и ошейник.

Она отпускает готовую косу, и госпожа поворачивается через плечо, чтобы коснуться ее лица.

– Конечно, моя птичка, – шепчет госпожа, ее пальцы скользят по щеке Адерин. – Тебе ведь понравилось в моем дворце, верно?

– Да, госпожа, – соглашается Адерин.

Ложь, но госпожа никак ее не комментирует.

– Тогда сегодня праздник для тебя. – Улыбка острая, как нож. – Три года вместе со мной. Но завтра здесь уже будет другая девушка.

Адерин заставляет себя улыбнуться в ответ, искусанные губы неприятно покалывает от этого движения, а внутри все дрожит от напряжения, потому что… Потому что госпожа ничего не делает просто так.

– Спасибо, – говорит она, чувствуя, как ногти госпожи давят на щеку. – Спасибо вам за все три года.

Останется ли след? Вряд ли. Адерин почти повезло: от того, чтобы за свою редкую дерзость стать частью коллекции каменных скульптур, ее спасло только симпатичное личико. Так ей сказали, и у нее нет причин не верить. Госпожа редко лжет, особенно когда правда – острая, злая и неприкрытая правда – причиняет куда больше боли.

Но скоро Адерин пойдет домой, чтобы поклониться могилам родителей.

И она вынесет все, что госпожа ей преподнесет сегодня вечером, потому что завтра она уже проснется в своей постели и будет свободна.

***

Адерин аккуратно расправляет подол платья – госпожа всегда выбирает на приемы для нее смехотворно длинные платья, настолько длинные, что совсем не видно ее босых ног. Наверное, не хочет, чтобы Адерин портила вид своими грязными стоптанными пятками. Лучше скрыть, не показывать.

Выдать туфли, наверное, было бы намного проще, но для госпожи простые пути – это что-то слишком скучное. Приказать Адерин ходить осторожно, не наступать на подол и не спотыкаться намного веселее, чем решить проблему одним простым действием.

В конце концов, так и не получится ее наказать, верно?

Адерин глубоко вдыхает и позволяет магии затянуть ей корсет, так туго, что дышать становится тяжелее. Косточки давят ей на ребра, потому что госпожа не собирается слишком беспокоиться о том, чтобы подобрать Адерин корсет точно по фигуре. Или беспокоиться вовсе.

Какое ей дело до новых синяков, если они скрыты одеждой?

– Ты готова, птичка моя? – обманчиво ласково спрашивает госпожа Флорис. – Нам уже скоро спускаться, гости собираются.

На самом деле это не вопрос, совсем-совсем не вопрос, а еще один приказ. Все очень просто: открытые приказы магия понимает сразу и заставляет Адерин починиться тут же, а другие, обернутые в шелк просьб и вопросов, нужны для того, чтобы проверить: насколько Адерин еще хочет бунтовать.

Насколько сильно Адерин хочет, чтобы ее наказали.

– Я готова, госпожа, – говорит Адерин.

Она покидает спальню и следует за госпожой. Она идет, ступая не полной стопой, достаточно быстро, чтобы ее не обвинили в медлительности, и достаточно аккуратно, чтобы не наступать на собственное платье. Хрупкий, шаткий баланс, которому ей пришлось учиться на других приемах.

Адерин помнит, как ее заставили – магическим приказом – сидеть у подножия лестницы весь вечер, потому что она споткнулась и упала, испачкав платье. Она не могла встать, не могла даже сменить положение на более удобное, чтобы так сильно не болели кости от каменного пола.

Она сидела и отчаянно надеялась на то, что все было не зря, представляя себе деревню, защитный купол и то, что с каждым жителем – даже с теми, с кем она не особо ладила – все хорошо.

В конце концов, второй урок – ни один добрый поступок не остается безнаказанным – можно интерпретировать по-разному.

Они обе – и госпожа Флорис, и Адерин – замирают у огромных дверей, ведущих прямо в огромный бальный зал. Настолько большой, что в нем могла бы поместиться пара домов – прямо целиком, со всеми их дворами – из ее родной деревни.

Внезапно Адерин чувствует это – приближение чего-то ужасного, неправильного. Странной опасности, которую нельзя увидеть, но напряжение – и страх, совсем немного – сдавливает ей грудь вместе с жесткими косточками корсета, крадя дыхание и, самое главное, голос. Будто вся магия, все ее жалкие остатки, которые не были подавлены сделкой фейри, пытается ее защитить. Подсказать, помочь.

Не ходи туда – так ей говорит магия.

Вот только там, по ту сторону дверей, долгожданная свобода.

– Ты же будешь вести себя хорошо, моя птичка? – спрашивает госпожа, обернувшись через плечо и улыбаясь. – Пока не истечет время.

Но глаза – два острых кусочка зеленого стекла, они впиваются, оценивают, словно желая разрезать ее на части и посмотреть, что же там внутри. Конечно, госпожа все прекрасно чувствует, и вопрос – едва ли спрятанное предупреждение. Что-то определенно грядет.

Адерин не отвечает, у нее не хватает воздуха, чтобы ответить словами, поэтому она глубоко – насколько может – кланяется, чувствуя, как громко бьется ее сердце где-то в горле и ушах. Корсет давит на грудь с каждым движением, натягивается на спине.

Ее определенно накажут, верно? Она должна отвечать вслух, а не пытаться спрятаться за бессмысленными поклонами. Она уже давно стоит на коленях, спутанная магическими цепями по рукам и ногам.

Но госпожа улыбается шире и одним легким движением вытаскивает прямо из воздуха небольшую черную маску, едва ли закрывающую хотя бы половину лица. Искры магии осыпаются на пол, тут же исчезая, и госпожа надевает маску на себя.

Маскарад? Другие девушки ничего о таком не говорили. И ведь на Адерин нет…

Дверь открывается, и яркий свет бьет по глазам, отчего Адерин опускает голову. Госпожа переступает порог первой, с прямой спиной, задранным подбородком и легкой, почти плывущей походкой, пока Адерин… Пока Адерин пытается успеть за ней, при этом так и не наступив на подол.