И ведь всему этому мы столь непременно обязаны именно тем почтенным и, пожалуй, нисколько не в меру и впрок толстенным фолиантам по ядерной физике.
Нашу жизнь современная нам наука может и так безнадежно слепо улучшить, что совсем никого, кроме самых примитивных бактерий, далее существовать на этой планете попросту нисколько уж вовсе совершенно не сможет.
Но это пока еще дело самого неопределенного будущего…
Ну, а в нашем нынешнем сегодняшнем настоящем буквально-то все в этом искусственно вознесенном над всею живой природой мире (от малого до великого) есть в той или иной мере прямая заслуга самых различных и разнообразных книг.
Они порою имеют на современного мыслящего человека именно так вездесущее магическое влияние…
И кое-кто их попросту до чего прямиком сколь радостно подкладывает в виде самой надежной подпорки под все то свое весьма, надо сказать, им всецело принципиально освоенное умиротворение всем тем из года в год вполне благополучно тянущимся его житием-бытием.
Но в целом, однако, вовсе не только книги всенепременно очерчивают собой весь светлый образ нашего сегодняшней духовной жизни.
Ну, а то еще самое неизменное умение книг создавать чрезвычайно удобную среду обитания для всех тех, кто в целях личного своего уюта всецело с их помощью явно отгородился от всего этого мира…
А это, между тем, совсем не лучшая и праведная стезя для думы думающих и истинно остро чувствующих все несовершенство мира несомненно так истинно благородных людей.
А между тем само искусство было создано, дабы всячески услаждать наши возвышенные чувства, а тем, значит, во всем еще поспособствовать нашему всеобщему духовному развитию, как и всегдашнему и всевозможному творческому обогащению.
И все – это стало возможным только благодаря самому разноликому сочетанию столь многогранных и безгранично прекрасных его видов не так уж и редко, что вовсе не нуждающихся в переводе с языка на язык.
Как, например, скульптура, архитектура, музыка, живопись, опера, балет, фигурное катание.
Великий писатель Иван Ефремов в своем романе «Час Быка» указывает на все многообразие мира фантазии, а не только ведь того, что подчас уводит человека в совершенно иной мир, буквально вырывая его из лап всяческой заклятой повседневности.
«На Земле очень любили скульптуры и всегда ставили их на открытых и уединенных местах.
Там человек находил опору своей мечте еще в те времена, когда суета ненужных дел и теснота жизни мешали людям подниматься над повседневностью. Величайшее могущество фантазии!
В голоде, холоде, терроре она создавала образы прекрасных людей, будь то скульптура, рисунки, книги, музыка, песни, вбирала в себя широту и грусть степи или моря.
Все вместе они преодолевали инферно, строя первую ступень подъема.
За ней последовала вторая ступень – совершенствование самого человека, и третья – преображение жизни общества. Так создались три первые великие ступени восхождения, и всем им основой послужила фантазия».
Однако фантазия авторов, излишне порою непримиримых со всей той бескрыло окружающей их серой обыденностью, иногда всенепременно заходит слишком-то явно чересчур далеко.
И до чего только при этом, они вполне так до чего только безоглядно весьма отдаляются от всего мира самых обиходных и крайне малоприметных вещей.
Причем некоторые авторы уж в особенности преуспевают в этаком творческом созидании, а более всего именно в том до чего невообразимо сладостном сотворении изящно же сверкающего всеми цветами радуги глянца, коий они более чем бесподобно затем нахлобучивают на всю эту нашу весьма обыденно невзрачную и наискучнейшую жизнь.
