Поскольку для гениев серая обыденность сколь этак мало чего сама по себе действительно значила.
Дух сотворения и впрямь-таки искрящегося своим собственным светом всего того нового в искусстве был для них гораздо во всем неизменно важнее.
И сколь нередко виртуозы истинно великого таланта терпели всевозможные лишения и муки голода, а кроме того и зверское посрамление всего своего высокого творческого потенциала.
Им всячески уж их современники сколь неизменно старались под самый корень подрезать их духовные крылья…
А между тем нравственные страдания душ великих духовных гигантов буквально ни в чем несоразмерны с мелкими обыденными переживаниями всех прочих, смертных, после которых ничего хорошего, кроме грехов и потомства, на этой земле ранее не оставалось, да и впредь нисколько вот никогда совсем не останется.
И все это так, а в том числе и потому, что гении буквально-то все воспринимают иначе, как минимум значительно глубже, да, кстати, и отношение их ко всему тому, что происходит во всей окружающей их жизни, всегда преломлялось в их душах ярким светом горьких житейских истин.
Они, конечно же, жили в своем собственном мире, но действительность в него порою врывалась частым и неожиданным гостем, всегда принося с собой всяческие самые различные неприятности.
Творческим людям свойственно принимать близко к сердцу не только свои личные беды, но и беды всех живущих с ними рядом людей, как и всего их общества в целом.
И это, между тем, далеко не полный перечень всех их страданий…
И их сколь обязательно еще сыщется кому (и, кстати, весьма с охотой) задеть, причем не иначе как, а до самой глубины их души и сердца!
Ну, а кроме того их сколь частенько не понимают, а также и попросту не воспринимают всерьез.
А иногда творцов великого искусства низменные людишки еще и откровенно поднимают практически на смех или зачастую, безо всякого спроса, или хоть сколько-нибудь разумного и вполне обдуманного их согласия, используют все их слабости в своих грязных политических играх!
Ведь это подчас же именно из-за того всеобъемлюще жизненно необходимого творческим людям хмельного забытья им столь порою успешно внушают всяческие националистически-бредовые идеи, ложащиеся на удобную «давным-давно взрыхленную» почву.
И это на самом-то деле всего лишь некоторая часть от тех чрезвычайно разветвленных путей зла, всячески опутывающего духовно развитые натуры, обладающие огромным и вполне полноценным даром весьма существенного самовыражения.
И вновь бы хотелось то сколь немаловажное разом еще разъяснить, а именно – что из всех тех имеющихся видов искусств именно художественная литература всецело предрасположена ко всяческим и всевозможным влияниям и течениям всей этой нашей нелегкой (а в особенности для ее вершителей) культурной жизни.
Попросту некоторые всерьез считают, что эта область духовной жизни самым наипрочнейшим образом во всем столь неизменно увязана исключительно с одними высокими материями, а авторы живут себе, словно неземные существа в царстве неких великих муз, да только все это на самом-то деле вовсе не так.
Вот чего пишет об этом Сомерсет Моэм в своей книге «Подводя Итоги»:
«Мы огорчаемся, обнаружив, что великие люди были слабы и мелочны, нечестны или себялюбивы, развратны, тщеславны или невоздержаны; и многие считают непозволительным открывать публике глаза на недостатки ее кумиров. Я не вижу особой разницы между людьми. Все они – смесь из великого и мелкого, из добродетелей и пороков, из благородства и низости. У иных больше силы характера или больше возможностей, поэтому они могут дать больше воли тем или иным своим инстинктам, но потенциально все они одинаковы. Сам я не считаю себя ни лучше, ни хуже большинства людей, но я знаю, что, расскажи я обо всех поступках, какие совершил в жизни, и о всех мыслях, какие рождались у меня в мозгу, меня сочли бы чудовищем».
