О личной жизни забыть - страница 36



В свою любимую Латинскую Америку Петр отбыл в качестве вербовщика. Формально в этом не было ничего удивительного. Профессиональных кадров в их конторе становилось все меньше, поэтому был резон проверить по этой самой трудной заграничной специализации и другие кадры бывалых разведчиков-нелегалов.

Командировка вышла пятьдесят на пятьдесят: в двух местах Зацепину сопутствовала удача, в двух – проигрыш. Но начальство в особой претензии не было. После развала Союза и уменьшения общего финансирования желающих сотрудничать с российской военной разведкой становилось все меньше.

Глава 5

Имеется кошка. Нет кошки. Даю кошке. Вижу кошку. Интересуюсь кошкой. Думаю о кошке. Уф! С ума сойти! Шесть падежей на одну бедную кошку. Как они только со всем этим разбираются? А буква «ы», которую не выговоришь, в собственной фамилии чего стоит! Еще и кошмарный свободный порядок слов в придачу.

«Мама мыла раму. Мама раму мыла. Мыла мама раму. Мыла раму мама. Раму мыла мама. Раму мама мыла». Три слова – шесть сочетаний. Если слов четыре, то фраз будет двадцать четыре. А от пяти слов и вовсе сто двадцать сочетаний. И все будет абсолютно грамотно. Как они в этой мешанине ухитряются находить что-то особо точное?

К концу восьмого класса Алекс не просто занимался русским языком, он впитывал его в себя килограммами и литрами. Даже по ночам ему снились совершенное и несовершенное время, синонимы и антонимы, печатные ругательства и непечатный мат. Он мог уже прочитать вслух любой текст, хоть и понимал из него едва ли четвертую часть. Самое удивительное, что он уже мог и писать со слуха достаточно правильно, порой только догадываясь о смысле написанного.

Одна из методик его обучения состояла в том, что одну и ту же книгу его заставляли читать и переписывать по несколько раз, чтобы сначала он понимал хотя бы общий смысл, потом мог усваивать часть текста, дальше еще больше и наконец процентов девяносто изучаемой книги.

Сегодня это был «Тарас Бульба», по которому он наедине с учительницей писал диктант.

– «…Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями…» Успеваешь? – спрашивала учительница, немолодая уже женщина с красиво уложенными на затылке волосами.

– Ольга Александровна, а почему эти тексты только из девятнадцатый век? – составив сначала эту фразу в голове, с сильным акцентом поинтересовался Алекс. – Разве в наше время в Россия совсем нет хорошие тексты?

– Да как бы тебе сказать? Сейчас все так перевернуто с ног на голову, что лучше опираться на старую, проверенную временем русскую классику.

– А казаки, паны, светлицы, хаты – это тоже очень нужно?

Она ответила не сразу.

– Ты хочешь потом бегать в библиотеку и непонятные слова по толковому словарю проверять?..

В класс не вошла, а ворвалась Даниловна.

– Ольга Александровна, а можно я у вас посижу?

Учительница строго посмотрела на нее.

– Только тебя тут и не хватало!

– Вы хотите, чтобы я обиделась и пошла хулиганить? Вот я не хочу хулиганить, а вы заставляете.

Ольга Александровна слегка встала в тупик от такой логики.

– Ты же Копылову мешать будешь?

– Он справится! – уверенно заявила староста.

– Ну что с тобой делать? Сиди.

Даниловна села на приличном расстоянии, знаками показывая, что она ниже травы, тише воды.