О любви еще раз - страница 25

Сейчас, открывая двери городской больницы, начальник колонии рассуждал о том, что парня по-настоящему уважают его собратья по несчастью, а это дорогого стоит для тех, кто находится за колючей проволокой!

Что, наверное, такое мужество самого заключённого может значить для дела воспитания вчерашних трудных подростков намного больше, чем любая другая воспитательная работа, проводимая в колонии.

Но более всего капитана грела мысль о том, что он скоро увидит Элю, о которой не переставал думать все прошедшие дни, и о том, что у него для неё припасён очень приятный сюрприз!

На базе его колонии, в качестве эксперимента, который начала проводить с малолетними преступниками Москва, будет организована колония-поселение. Он уже получил соответствующее распоряжение. А это значит, что, выздоровев, Пётр сможет свободно перемещаться по всему городку и только ночевать за колючкой!

«Вот Эвелина обрадуется!» – внутренне улыбался Юрий Петрович.

Накинув халат, он стремительно поднялся по пролётам лестницы и уже через мгновение распахивал дверь знакомой палаты реанимации.

За дверью было пусто. Кровать, на которой ещё несколько дней назад лежал раненый Пётр, была убрана…

***

– Владимир Вячеславович, мастер участка Борис Акимович докладывает мне, что вы не соблюдаете правила безопасности, установленные для всех рабочих на стройке, – без предисловий, вместо утреннего приветствия огорошил едва вошедшего в кабинет Копейкина Руднев. – Работаете на высоте без страховки, словно вы не рабочий, а канатоходец!

Он сидел за столом, на котором были развёрнуты схемы возводимых сооружений, в окружении инженеров-наладчиков и начальников участков, головы которых как по команде повернулись в сторону вошедшего молодого человека.

– Работа на высоте не терпит расхлябанности! – недовольно продолжил начальник, буравя молодого бригадира монтажников холодным взглядом серо-стальных глаз.

Парень, хорошо знавший, как и все старожилы на стройке, что если главный инженер обращается к кому-то по имени и отчеству, то есть официально, то это не предвещает ничего хорошего.

– Но вы ведь сами просили поторопиться… – попытался оправдываться Копейкин.

– Поторопиться, да! – Щёки начальника побелели от возмущения. – Но не в ущерб установленным правилам! Не за счёт безрассудного риска! Вы ведь не новичок, прошли службу в Военно-морском флоте, плавали на боевом корабле. А значит, не понаслышке знаете, что такое флотская дисциплина. Так почему же здесь, у нас, грубо допускаете нарушение дисциплины трудовой? Кто вам это позволил?!

Парень молчал, понимая, что говорить что-либо в своё оправдание бесполезно – начальник прав на все сто, и, опустив глаза, покорно изучал чёрные отметины на фанерном полу, оставленные сапогами прорабов на многочисленных утренних планёрках под руководством главного инженера.

– Своё бригадирство передадите Якименко, – после некоторой паузы отдал распоряжение Руднев уже другим, более спокойным тоном, немного успокаиваясь. – Исправите своё поведение, тогда посмотрим! А пока поработаете рядовым монтажником!

– Ну, что там? – с тревогой спросили своего бригадира монтажники, когда тот вышел из кабинета начальника в коридор.

Они, конечно, не могли не слышать, что беседа их бригадира с главным инженером строительства проходила на повышенных тонах. Но о чём конкретно шёл разговор, они никак не могли разобрать. Слишком уж шумно было в коридоре от бесконечного хождения рабочих взад и вперёд и беспрерывно хлопавшей входной двери!