Татьяна внутри себя почувствовала глубокое чувство благодарности и послала чувство симпатии и доброты в ответ.
– Неужели мы теперь вот так вот здесь навсегда расстанемся и больше никогда друг друга не увидим? – немного погодя грустно сказал ей знакомый незнакомец.
– Вы правы, пережив такое, очень глупо расставаться. Кстати, так и не познакомившись. Итак, как же Вас зовут?
– Меня – Сергей. А Вас?
– Татьяна. А сейчас поедемте снова ко мне. Покормлю. У меня ещё вчерашний борщ остался. Ничего не имеете против вчерашнего борща?
– Совсем ничего не имею. Честно сказать, я со всеми этими волнениями жутко проголодался.
Когда голубой запорожец очередной раз затормозил у дома Татьяны, соседка из дома напротив просто прилила к окну. Мало того, что эта пуританка уже третий раз приезжает к дому с незнакомым мужиком, так они ещё что-то выносили в хлев, а потом, наверное, что-то оттуда увозили.
Любопытство Галину Ивановну разбирало до такой степени, что у неё не было сил соблюдать приличия. Та хоть и относилась к Татьяне по-доброму, но о её личной жизни знала очень мало. Татьяна была скупа на рассказы о себе, и это разжигало любопытство соседки ещё больше.
В русских деревнях вообще издавна принято не только быть в курсе личной жизни живущих рядом и не совсем, но и принимать в ней активное участие. Слишком «скрытные», как Татьяна, считались странными и подозрительными. Хоть тебя и осуждают, и точат о тебя языки, это – дело второе, будь добра, терпи, но о себе рассказывай всё без утайки.
В каждой уважающей себя деревне обычно водился свой «дежурный по окну», да ещё и не один. Он или она всегда были в курсе, кто когда утром встал, куда поехал, что купил в магазине, когда копал картошку и сколько накопал. Одним словом, такой «дежурный» был незаменим для осуществления и поддержания информационного пространства в отдельно взятом населенном пункте.
Если Татьяна встречалась с Галиной Ивановной на улице или заходила за чем-нибудь к ней домой, то та подробно всё рассказывала, кто к кому и зачем приходил в отсутствие хозяйки, и даже когда придут снова. Все прогнозы насчет личной жизни сельчан были подробны и большей частью сбывались.
На сей раз Галина Ивановна твердо для себя решила, что, как только этот мужик уедет, она немедленно сходит к соседке и толком у неё разузнает, что это за мужик, откуда и что это они делали в хлеву.
Под нескрываемым прицелом соседских глаз Татьяна пригласила Сергея в дом. Мельком она успела заметить, что когда Сергей разувался в прихожей, то у него были надеты не шерстяные носки, как обычно, а очень умело повязаны серые байковые портянки.
– Да он не штабист какой-нибудь, а точно военный, да ещё и опытный в походе.
Она знала, что такая портянка, умело обмотанная вокруг ступни, куда лучше любого шерстяного носка. Однако портянки и его часы так не вязались друг с другом, всё равно как фрак с кедами. Эта «шероховатость стиля» занимала её, но недолго. Она даже и не подумала расспросить о портянке и часах, что непременно и сразу же сделала бы Галина Ивановна. Татьяна считала, что если нужно, человек расскажет сам, и задавала вопросы только в крайнем случае, когда это было непременно важно и, более того, уместно.
Сергея тоже очень удивила сервировка стола. В простой крестьянской избе со старинными кроватями, столом и лавками, вдруг появилась фарфоровая супница, изящные тарелки и серебряные столовые приборы. Хлеб был нарезан, как в ресторане, и рядом с приборами лежала накрахмаленная салфетка. Соль и перец умещались в изящном хрустале.
