Утро принесло очередное разочарование.
Хитрые кирисские тюремщики разделили нас. Кхе отправили обслуживать местный музей, выступая там в качестве экспоната. А меня спустили в шахту вместе с вечно весёлыми рамананянами, непроницаемыми борками и вороватыми талмакитянами, где заставили нагружать гремящие тачки какими-то светящимися камнями и цеплять их к длинной веренице таких же тачек. Я хотел было украсть один из камней, чтобы попробовать в клонаре, но получил по хребту здоровенной железной дубиной охранника.
В камеру мы вернулись одновременно. Я – побитый, но не сломленный, а Кхе – довольный и жизнерадостный. Экспонатов щедро кормили экскурсанты, во множестве посещавшие музей в перерыве между пересадками на космочелноки. Кхе пожаловался, что пытался прихватить кое – что и для меня, но охранники отобрали все лакомства.
Я поблагодарил друга за заботу, и велев Кхе присматривать за талмакитянином, тут же провалился в сон.
Проснувшись среди ночи, я обнаружил Кхе спящим, а талмакитянина настороженно и злобно уставившегося на меня. Связываться с ним я не стал, а отвернулся и, по привычке нащупав клонар, снова уснул.
Так прошло ещё десять дней. Кхе отправляли в музей, меня в шахты, а по ночам рядом таращился талмакитянин, к которому я уже почти привык.
Раздобыть что-либо для клонирования не представлялось возможным, и я немного приуныл. Заботы добавлял и Кхе, с неподдельной радостью отправлявшийся на работу в музей и всячески выражавший своё удовольствие от сложившейся ситуации.
– Ты пытаешься сказать, что уже не хочешь бежать?! – спрашивал я, глядя на его гладкую, лоснящуюся, пятнистую морду.
– Хочу конечно, – слегка дрогнувшим голосом отвечал Кхе, – но мне так нравится быть экспонатом!
– Тогда ты тоже должен включить мозги и думать, где раздобыть материал.
Кхе вздохнул.
– А давай, ты оставишь мне клонар, и я сам попробую? Там, в музее, столько добра!
Давать клонар мне ему не хотелось, и до этого я много раз пробовал научить его с ним работать, но Кхе был тупой, как скобр, и всё время путал последовательность действий. Дома, на нашем складе, валялись сотни полторы нежизнеспособных клонов – результаты его упражнений. Я обещал подумать до утра.
А ночью клонар исчез.
Вместе с соседом-талмакитянином.
С ними исчезла и надежда на побег. Сто сорок семь лет за решеткой!!! Да ещё всего лишь в нескольких секах от купленного на собственные зуги космочелнока! Я чуть не взвыл, как самый настоящий легарпиец!!!
Кхе сочувственно посмотрел на меня своими большими глазами и отправился в музей. А я поплёлся за остальными в шахту.
Набивая тележки светящимися камнями я даже и думать не хотел о том, чтобы остаться здесь на долгие годы! В жизни мне приходилось выкручиваться из разных ситуаций. Что-нибудь придумаю и на этот раз!
Однако, ничего не придумывалось. И я порядком вымотался на этой утомительной работе. Жабры мои, от вредных выделений светящихся камней, высохли, бока ввалились, и шкура стала некрасиво облезать. А Кхе всё толстел и хорошел на подножном корме, но мне было ничуть не обидно. Всё-таки он моложе и нежнее меня, и в шахте бы долго точно не протянул.
В один из дней, когда я, свалившись без сил, отдыхал между тачками, на горизонте показался знакомый талмакитянин. Он медленно приближался, поглядывая, нет ли охранников. Наверное искал, чего бы украсть.
