– Разве? – В голосе Тристана явно звучало непонимание.
– Нет, нам этого не надо, – заключил вместо него Зигфрид. – Она будет думать исключительно о своих мальчиках, а как только привыкнет к нашему распорядку – сбежит под венец.
Тристан все еще не поддавался на уговоры, и его брат начал выходить из себя. Лицо Зигфрида стало краснеть.
– И, кроме того, как мы можем позволить себе красивую молодую девушку в доме, где живут такие типы, как ты? Ты же не оставишь ее в покое.
Тристан был задет.
– А ты?
– Я говорю о тебе, а не о себе! – Зигфрид уже рычал.
Мир между братьями был непродолжительным. Я решил вмешаться:
– Ну хорошо. Расскажите нам о новой секретарше.
С видимым усилием Зигфрид подавил вспышку гнева.
– Ну, ей за пятьдесят, и она вышла на пенсию после тридцати лет работы в «Грин и Мултон» в Брэдфорде. Она была секретарем компании, и в ней ее вспоминают только с благодарностью. Ее назвали образцом эффективного сотрудника, а в нашей работе эффективность – главное. Мы допускаем слишком большую слабину. Нам просто повезло, что она решила поселиться в Дарроуби. Как бы то ни было, вы сможете познакомиться с ней через несколько минут, она придет сегодня к десяти часам утра.
Часы на церковной колокольне начали бить, когда в дверь позвонили. Зигфрид поспешил на звук и с видом триумфатора ввел свою находку в комнату.
– Джентльмены, это – мисс Харботтл, прошу любить и жаловать.
Это была крупная женщина с высоким бюстом и округлым лицом, на котором выделялись очки в золотой оправе. Масса черных кудряшек выглядывала из-под ее шляпки, было похоже, что они – крашеные, и они совершенно не шли к ее строгому костюму и обуви.
Я сразу подумал, что нам не придется опасаться, что она сбежит от нас замуж. Не то чтобы она была уродлива, но ее выдающийся вперед подбородок и умение без усилия командовать окружающими заставили бы любого мужчину искать спасения в бегстве.
Я пожал ее руку и был удивлен силой, с которой она ответила мне. Мы посмотрели друг другу в глаза, последовало несколько секунд молчаливой борьбы взглядов, затем она почла за благо согласиться на ничью и отвернулась. Тристан оказался совершенно не готов к встрече, весь его вид свидетельствовал о том, как сильно он встревожен. Его рука оказалась в плену и была освобождена только тогда, когда у него уже стали трястись колени.
Она начала обход приемной, а Зигфрид следовал за ней, потирая руки; он был похож на приказчика, обхаживающего любимого клиента. Она остановилась возле стола, на котором горой лежали счета – наши и выставленные нам, анкеты Министерства сельского хозяйства, рекламы разных фирм, а также разнообразные пилюли и тюбики с мазями.
С негодованием разгребая накопившийся мусор, она нашла главную книгу и брезгливо зажала ее между большим и указательным пальцем:
– Что это?
Зигфрид легкой рысью поспешил к ней.
– О, это – наша главная книга. Мы заносим в нее все наши визиты, которые отмечаем в регистрационной книге, она тоже должна быть где-то здесь. – Он порылся на столе. – Вот она. Сюда мы записываем вызовы и посещения по мере их поступления.
Она изучила обе книги в течение нескольких минут, причем на лице ее отразилось выражение удивления, которое сменилось мрачным юмором.
– Джентльмены, если вы хотите, чтобы я вела ваши книги, потрудитесь научиться писать. Я вижу, что они заполнены тремя разными почерками, но вот этот решительно хуже остальных. Он просто ужасен. Чья это рука?
