Какой-то ящик пролетел в паре миллиметров от моего лица, ударившись о задние створки. Они неожиданно распахнулись фактически у моих ног, и земля, зелено-бело-серая, завертелась где-то метрах в тридцати внизу. Создавалось ощущение, что мне снова семнадцать и в городском парке только открыли тошнотворную карусель под названием «Хип-хоп», после которой вырвало бы и космонавта.
Спиной меня швырнуло сначала на иллюминаторы, потом отбросило на место, где секундой ранее сидел фельдшер, который теперь цеплялся за груду всякого хлама в противоположной от своего предыдущего положения части вертолета. Все это больше смахивало на родео, где бравые тореадоры пытались удержаться на брыкающихся быках.
Я старалась ухватиться хоть за что-то, рюкзак тянул за собой, но смягчал каждый удар, что я получала при витках, которые нанизывал, как петли на спицу, наш винтокрылый убийца. Мне даже не было страшно: происходящее становилось похожим скорее на безбашенный аттракцион, на голливудское кино, чем на привычную жизнь, где все известно на месяцы, а то и годы вперед.
Я все еще пыталась за что-то держаться, но машина, выкинув очередной финт, неожиданно резко накренилась задней частью к земле, и я, холодея от ужаса, поняла, что сейчас вывалюсь из распахнутых и хлябающих от каждого движения створок.
«Уиу-уиу-уиу», пропел винт, с каждым оборотом крутясь все медленнее и обреченнее. Это я увидела уже в полете, как и чернеющее нутро вертолета где-то над собой, и собственные ноги, обутые в туристические ботинки, купленные накануне с бешеной скидкой, но маленькие на полразмера. Инстинктивно я еще пыталась уцепиться хоть за что-то, но ловила лишь воздух, ощущая ни с чем не сравнимое свободное падение. А потом наступила чернота. И тишина.
…Приоткрыв глаза, я поморщилась от ломоты во всем теле. Хотелось перевернуться, как я делала всякий раз утром, вытягиваясь вдоль стены, даже немного выгибаясь и утыкаясь коленом в подушку, что всегда лежала сбоку на такой случай. Это был мой ежеутренний ритуал уже много лет подряд.
Зябко. И никак не пошевелиться. Будто форточка настежь и – мало мне сквозняка – хлопает об откос при каждом порыве ветра. А ветер воет. Точно к дождю.
С трудом я разомкнула тяжелые веки. Надо мной вместо привычного белого глянцевого потолка, в который я сама себе каждое утро улыбалась и корчила рожи, небо. Серое, бездонное, словно прикинутое на листе простым карандашом, неживое…
В первые секунды я все никак не могла взять в толк, какой сегодня день, и в связи с чем я оказалась в лесу, пока как ударом молнии меня не прошило воспоминание. Вернее, сначала это был лишь звук «уиу-уиу», а потом перепуганные глаза фельдшера и врача, когда я… Я, что?! Это не приснилось мне? Разве так вообще бывает?!? Я, правда… вывалилась из падающего вертолета??????
Руки затряслись, по телу прокатился сначала жар, потом озноб и сильно скрутило живот, аж до рвоты. Этого просто не может быть!!!
Болело где-то в районе поясницы, но шевелиться я могла. Чуть покрутив головой, поняла, что лежу на большом разлапистом стланике, причем, зацепилась за ветки чем-то сзади, да крепко, сильно не пошевелишься. Я не знала, о чем думать, все смешалось, как будто в одну тарелку свалили первое, второе, третье и компот.
Ранена? Жива вообще? Это сон или… Или так в самом начале выглядит загробная жизнь? Если да, то для бесплотного духа я уж как-то сильно мучаюсь разными физическими ощущениями, начиная от боли в спине и руке, заканчивая муторной тошнотой и еще кое-каким желанием, связанным с перистальтикой.
