После добротного ужина мужской коллектив с удовольствием откликнулся на просьбу хозяина привезти очередной возок сена на зиму корове. По дороге Шувалов не выдержал напора профессионального интереса и спросил:
– Егор Дмитриевич, а почему вы хромаете? Травма была?
– Это с войны еще.
– Ранение?
– Вы будущие врачи, вам покажу. – Егор Дмитриевич снял шапку и, откинув небольшую прядь волос со лба, указательным пальцем правой руки обозначил место на границе с теменью: – Вот сюда пуля вошла, а вот тут вышла, – и передвинул руку на затылок, что-то там нащупывая.
– Можно посмотреть? – попросил Шувалов.
– Да и пощупайте. Вы ж хирургами собираетесь быть? Случись, – пригодится.
Егор Дмитриевич пододвинулся ближе и слегка наклонил голову. На границе лобной и теменной части справа четко прощупывалось вдавление округлой формы, второе, чуть большее по размеру, было в области затылка. Вся четверка будущих докторов аккуратно изучила анатомию травмы. Остальной путь ехали молча. Возвратившись, медики забрались на свой сеновал и утомленно уснули. В назначенное время послышался громкий петушиный горн.
Предводителем куриного семейства у Антонины Семеновны был степенный, не терпящий возражений, решительный, напористый, иногда даже агрессивный красавец-самец. Над головой короной сидел ярко красный гребень, по бокам ниже глаз маленькие беленькие ушки ловили каждое звуковое подозрение об опасности, ниже клюва свисали роскошные рубиновые серьги. Шею короля кур окружал накладной воротник из оранжевых перьев, переходящий на спину, грудь защищала броня из сине-черных перьевых элементов, которые в области хвоста превращались в изогнутые колеблющиеся серпы, способные скосить любого соперника.
Утром Антонина Семеновна потчевала всех поливкой, изготовленной по собственному рецепту, в которую нужно было макать блины. Поливка была слегка солоноватой густой как сметана, со шкварками. В кувшинах было парное молоко и простокваша.
По ходу раскопок гряд в поле друзья решили разузнать больше о своем хозяине у сельчан. Первым объектом интереса стал учетчик Иван Матвеевич, или Матвеич, как обычно к нему обращались.
В один из перерывов к нему подошел Камский и спросил:
– Иван Матвеевич, вы хорошо знаете Егора Дмитриевича?
– Это Полякова? Где вы остановились?
– Да.
– А што вас цикавить?
– Например, как он получил ранение? Сам он ничего не помнит.
– Гэта я не ведаю. Спытайте у яго сябра Максима Калинкина. Яны разам призывались у сорок першым. Ён можа рассказать.
Потихоньку общими усилиями с привлечением всех заинтересованных и очевидцев удалось воссоздать некоторые события минувшего.
За год до начала войны в деревне по осени состоялось сразу шесть свадеб. Егор и Антонина считались самой красивой парой. Гармошки и песни не утихали целый месяц. Но не прошло и девяти месяцев, как случилось военное лихолетье. Большинство мужиков призывного возраста оказались в армии. Среди них и шестеро молодых парней, сыгравших недавно свадьбы. В июле сорок первого село заняли оккупанты. Как мужественные женщины, еще недавние школьницы, и в каких условиях смогли родить детей трудно представить. Часть деревенских домов была сожжена, многие жители были убиты фашистами. Но юным матерям повезло. Они с грудными детьми выжили, прячась в лесах и наспех вырытых землянках в моменты прихода немцев. Был голод. В пищу шло все от крапивы весной до головок клевера и липовой коры в зимнюю пору. В октябре сорок третьего красноармейцы выбили врага из деревни. Антонина с двухлетним сынишкой вернулась в родительский дом, который случайно уцелел. Отца ее уже не было в живых. О судьбе Егора она ничего не знала. Линия фронта проходила рядом, были слышны периодически звуки канонады. Летом сорок четвертого началось наступление наших войск и фашистов погнали на запад. В один из дней пришло официальное письмо из какой-то воинской части, где было сказано, что Егор жив, но тяжело ранен. Полевой госпиталь находился более чем в ста километрах от деревни. От сельского совета выделили лошадь и телегу, сынишку Антонина оставила матери, а сама отправилась в дорогу. Когда она прибыла в военно-медицинское учреждение, располагавшееся в уцелевших зданиях и брезентовых палатках, ее отвели к мужу. Он лежал на армейской складной кровати, голова его была перебинтована. Около месяца назад он был ранен и прооперирован. Свою жену он не узнал. Кормить его надо было с ложечки. Левая рука и нога не двигались. Антонина проплакала всю ночь, а утром постаревшая, ставшая строгая лицом, четко представившая себе всю дальнейшую нелегкую жизнь забрала своего любимого и благополучно привезла домой.
