– Не обижайся! Я пошутил. Так, вот. Меня не отпускали. За плечами у меня была партийная академия. Вся родословная рабоче-крестьянская. Но чем глубже я изучал историю, труды основоположников и чем тщательнее сопоставлял постулаты с реальностью, тем больше у меня появлялось вопросов и сомнений. Кстати, ты беспартийный?
– Да. Мне еще можно несколько месяцев побыть комсомольцем.
– А ты походи на открытые партийные собрания, послушай. Потом определишься. Скажи, с какими трудами Ленина знаком?
– Наш вуз из-за обилия идеологических дисциплин в шутку называли «Институтом марксизма-ленинизма с медицинским уклоном», поэтому изучение работ классиков входило в обязательную программу. Читал «Государство и революция»…
– Хорошо остановимся на этой работе. Так что же будет с государством?
– В перспективе отомрет.
– А как, по-твоему, человеческое общество усложняется, или упрощается.
– Это же очевидно. Оно становится более сложным.
– Не только более сложным механизмом, но и более опасным, непредсказуемым в своих переменах. Оно интегрируется, требует соответствующих механизмов регуляции. Получается, что государственные институты должны развиваться, а не отмирать. Ленин гениальный практик, разрушивший одно государство, чтобы на его месте построить другое, в котором отмирание не предусматривалось, по крайней мере, в столетней перспективе по Владимиру Маяковскому. Давай-ка организуй по чашечке кофе, а коньячок оставь для другого раза.
За окнами посвистывал ветер, шуршала снежная крупа.
– Вот кофе, – Игнат пододвинул чашку Хлебникову и поставил рядом тарелку с печеньем.
– Разделяй и властвуй! Слышал о таком принципе?
– Да, им пользуются правители с древних времен. Римляне, британцы в Индии…
– Это стратегия прихода к власти и ее последующего удержания. Владеть этим приемом может только личность искусная, образованная, знающая историю, политическую науку и человеческую психологию. Вначале нужно было породить недоверие к царскому правлению в «монолите» племен и народностей, а затем, придя к власти, поддерживать взаимное недоверие и разобщенность. Владимир Ильич убедительностью своих трудов возбудил ненависть между богатыми и бедными. Но для победы этого было мало. Плюс вражда между верующими и атеистами – это уже кое-что. И, наконец, национальный порыв сделал свое дело. Империя рухнула.
– Ну, а дальше.
– Дело в том, что большевики были большинством только на известном съезде, но не в народном представительстве. Командовать большинством народа меньшинство может только репрессивными способами и древним принципом «разделяй и властвуй». А перед страной и властью в то время стояла задача выживания, и цена человеческой жизни отошла на второй план.
– А как же индустриализация, коллективизация, культурная революция? Ведь был же пафос, порыв! Вера в светлое будущее.
– Конечно же, был, иначе мы бы здесь сейчас не философствовали.
– Нам преподаватели в вузе на первом курсе читали лекции по истории партии, вкратце рассказывали о репрессиях, культах личности, перегибах в коллективизации, но не углублялись. И эта двусмысленная недоговоренность ощущалась.
– Зри в корень! Есть такая поговорка. А если это грозит утратой веры в идеалы. А если это сук, на котором сидишь.
– То есть вы решили опуститься на землю с ветки, на которой восседали, и не ждать, пока она обломается.
– А ты догадливый, доктор, хоть и молодой.
