– Ветка была крепкой. Просто я не хотел быть ханжой.
– Но марксистско-ленинское мировоззрение ведь не религия.
– Вот я и не согласился делать его религией. Теперь занимаюсь простыми насущными житейскими делами.
– Вы остались в партии?
– Когда я менял профессию, после одного из жестких разговором с парторгом гарнизона оставил партбилет у него на столе, но он мне его вернул. Ладно, спасибо за угощение. В другой раз продолжим наш диспут. Если ты коньячок сохранишь…
– Договорились.
– Ну, бывай.
Хлебников вышел из медицинского пункта и зашагал в сторону казарм. Дул сильный ветер, луна скрылась, блестело несколько одиноких звезд. Игнат закрыл дверь, погасил свет и тут же уснул на диване в своем врачебном кабинете.
Игнату показалось, что не прошло и мгновения сна, как раздался решительный стук в дверь медицинского пункта. Доктор мгновенно вскочил, обулся и, подойдя к входной двери, открыл ее. В помещение врывался холодный воздух, тут же превращавшийся в белые клубы пара.
– Товарищ, лейтенант, вас вызывает Мельников в казарму третьей роты! – быстро проговорил, не заходя в помещение, посыльный в серой солдатской шинели с ефрейторскими лычками и шапке с завязанными клапанами.
– Что случилось?
– Там двое солдат без сознания.
– Сейчас буду.
– Разрешите идти! – проговорил посыльный и, получив утвердительный ответ, взял под козырек, развернулся и бегом исчез в направлении штаба части.
Камский взял медицинскую укладку и направился в третью роту. Там уже находился майор Мельников и фельдшер младший сержант Акопян. Они стояли в проходе между двух кроватей. На первой слева лежал рядовой в обмундировании поверх одеяла с бледным лицом и приоткрытыми глазами, глазные яблоки спонтанно двигались слева направо, потом обратно справа налево, иногда замирали в крайней верхней точке, обнажая под веками белую роговицу. На противоположной стороне также в солдатском обмундировании и также поверх одеяла лежал второй солдат, но на правом боку.
– Док! – так Мельников всегда обращался к Камскому, когда испытывал по какой-нибудь причине внутреннее волнение и ситуация была неординарной. – Это наши наркоманы со стажем. Где-то опять наширялись. Но, чтобы до потери сознания, это впервые. Кого только не набирают в стройбаты! Они осеннего призыва. Я смотрел их учетные карточки. Там есть отметка о склонности к употреблению наркотических средств. Отслужили всего-то пару месяцев. И где умудряются эту заразу добывать?
Лейтенант Камский начал осмотр первого рядового, который был в более тяжелом состоянии.
– Это Елисеев Семен, – указывая на лежащего наркомана с плавающими движениями глазных яблок, пояснил Мельников.
Игнат приподнял веки рядового Елисеева и отметил, что реакция зрачков на свет имеется, хотя и ослаблена. Была резко снижена болевая чувствительность. Пульс учащен, артериальное давление повышено. Дыхание поверхностное, но ровное. На левой руке в области предплечья имелось свежее повреждение кожи точечного характера.
– А кто второй? – обратился Камский к Мельникову.
– Это Звонарев Савелий. Из трудовой семьи, а надо же! – заместитель по тылу сокрушенно вздохнул.
Состояние Звонарева не вызывало опасений. Повреждений на коже не было. Он даже что-то пытался бормотать и сопротивлялся осмотру.
Личный состав роты сладко спал. Тишина иногда нарушалась похрапыванием и редким возгласом из яркого сновидения какого-нибудь солдата.
