– Давно? – Елена Марковна пристально посмотрела в глаза отцу.
– С самого начала. Вы же знаете маму, Танюшка, она была такая принципиальная, честная. Как я мог скрывать от нее? – Марк Петрович провел ладонями по лицу.
– Так меня назвали в честь бабушки? – спросила Надежда Марковна.
– Да, – ответил Марк Петрович.
– Прекрасно, – сказала Надежда Марковна, разведя руками.
– Чайник закипел, – услышали все голос Дмитрия из кухни.
– А давайте будем пить чай с Илюшкиным тортом, – предложил Марк Петрович.
– И это всё? Ты ничего больше не хочешь рассказать? – удивилась Елена Марковна, передавая лист бумаги отцу.
– Этот разговор не для застолья, а вот в кресле за чашечкой чая, с удовольствием, – улыбнулся Марк Петрович.
– Илья иди чайник завари и несите торт, а мы здесь на столе немного приберем, – сказала Надежда Марковна.
– Дед, без меня ничего не рассказывай им, – крикнул скрывающийся за дверью Илья.
– Хорошо, – усмехнулся Марк Петрович.
«Заяц».
Ранним утром, двадцать пятого сентября одна тысяча девятьсот двадцатого года, товарный поезд прибыл по расписанию на станцию «Платовка», для разгрузки содержимого вагонов, в одно из самых больших, находящихся на отрезке Оренбургской железной дороги, зернохранилище.
– Савченко, идем поезд принимать, – сказал громко, молодой человек наблюдавший за станцией через окно.
Молодой человек был лет двадцать семи, не высокого роста, но довольно крепким на вид. Поставив стакан чая в железном подстаканнике на стол, и сняв кожаную кепку с гвоздя на стене, посмотрел на полуспящего на скамейке, одетого в солдатскую шинель, обеими руками прижимающего к себе винтовку, мужчину лет пятидесяти.
– Савченко, – почти крикнул молодой человек.
– А? Что? Так точно, – еще не проснувшись, соскочил со скамейки солдат.
– Смотрю я на тебя Савченко и диву даюсь, как ты до своих лет то смог дожить? Пошли, – усмехнулся молодой человек.
– Константин Тимофеевич, ты не серчай то на меня, на минуточку просто отключился, – догоняя, мелким шагом сзади, оправдывался Савченко.
– Где начальника поезда носит? Каждый раз их искать надо, – возмутился Константин Тимофеевич.
– Да вон мужичок идёт. Наверное, он? – показывая рукой в начало поезда радостно сообщил Савченко.
Мужичок, был лет сорока пяти, плотной комплекции, и на начальника поезда совсем не похож, больше походил на заведующего какого ни будь большого продуктового магазина, держал под мышкой потертый кожаный портфель, и всё время снимал кепку, протирая свою лысеющую голову носовым платком.
Когда мужчина подошел и представился Стефаном Арсентьевичем, все вместе, втроём пошли вдоль поезда проверять пломбы на вагонах.
– Так что, Стефан Арсентьевич, говорите без происшествий доехали? – спросил Константин Тимофеевич, мужчину.
– Без происшествий, Слава Богу! – ответил Стефан Арсентьевич и перекрестился.
– Бога нет! – утверждающе заметил Константин Тимофеевич.
Стефан Арсентьевич промолчал, только подумал про себя: «Ага, вчера был, а сегодня уже нет. Интересно куда это он подевался? У всех он есть, только у каждого свой».
– Что это? – спросил Константин Тимофеевич, смотря на последний вагон поезда.
– Вагон вскрыт, Матерь Божья, – испугано произнес Стефан Арсентьевич, снимая фуражку с головы и протирая лоб носовым платком.
– Да что вы со своим Богом то? Савченко быстро дежурного по станции приведи, акт надо составлять, – нервно скомандовал Константин Тимофеевич.
