Басов хотя бы не притворялся святым и не прикрывал свои злые умыслы бессовестной отмашкой «на всё воля божья».
А по факту? Те же яйца, только в профиль.
Вывод? Банален в своих ужасающих перспективах — да, я теперь один на один со всем миром, но плюс в том, что и не рядом с теми, кто пытался меня утопить.
А теперь улыбаемся, Вероника, и пляшем!
Я поправила рюкзак на плечах, подхватила чемодан и вновь побрела в сторону автовокзала. Купила билет на последний до города автобус и примостилась в конце салона. Слёз больше не было, лишь зияющая пустота внутри. Чёрная дыра, которая засасывала в себя весь негатив, коим я обросла за свои восемнадцать лет жизни.
Где-то в середине пути, вертя в руках тот самый измятый конверт, который швырнула мне мать, я всё-таки решила его вскрыть. Не из любопытства ради, нет. Я знала, что там ещё один ментальный харчок мне в лицо. А просто чтобы окончательно поставить точку в этом марлезонском балете.
Внутри оказались деньги. Ровно столько, сколько стоил билет до города.
— Мило, — пробормотала я себе под нос и снова заглянула внутрь, вытаскивая из конверта чуть высвеченное фото с до боли знакомым мужчиной, изображённым на нём.
На обратной стороне обнаружилась подпись:
«На память Алечке от Вани».
Место. Дата.
Внизу уже материнской рукой размашисто и с сильным злым нажимом было выведено:
«Знакомься. Твой папаша — Ковалёв Иван Савельевич. Пост сдал — пост принял. Теперь всё к нему».
И номер телефона.
Снова перевернула фотографию и всмотрелась в того, кого не знала и никогда не видела лично. В призрака. В того, кому я тоже оказалась не нужна.
Красивый. Густые тёмно-каштановые волосы залихватски топорщатся в разные стороны в художественном беспорядке. Выразительные тёмные глаза смотрят с прищуром, словно бы рубленый квадратный подбородок говорит об упрямстве и однозначной категоричности, кривая улыбка на одну сторону будто бы смеётся надо мной. Он сидит на набережной, в его руках гитара, а в белоснежных зубах хулигански зажата сигарета.
Я была почти точной его копией. Только ростом удалась неизвестно в кого. Мать и отец были высокими людьми, а я так — полутораметровая коротышка.
С усталым вздохом я убрала снимок отца в конверт, закидывая его в рюкзак, и тут же задумалась. Ну и зачем та женщина, что звалась моей матерью, сунула мне под нос этого человека, который всегда был мне чужим? С чего она вообще взяла, что я найду причину, по которой буду звонить ему? Да и почему он должен вести со мной светские беседы, если отказался от меня и никогда не проявлял интереса к кусочку крови и плоти, который же сам и породил?
Бред.
Отмахнулась от всей этой абсолютно абсурдной чепухи и вперила пустой взгляд в окно, за которым уже мелькал пригород Краснодара. Впала в какой-то глухой ступор без каких-либо мыслей. Просто я. Просто девочка, которая наконец-то начинает жить.
Я словно бы домашний эльф, который обманом вынудил хозяина подарить мне потёртый и вонючий носок.
Свободна...
В общежитие явилась уже под занавес дня. Девчонки в комнате смотрели какой-то фильм на ноутбуке и уплетали за обе щеки лапшу быстрого приготовления.
— О, привет! Есть хочешь?
Я кивнула, и мне тут же достали с полки коробочку, разводя её содержимое крутым кипятком.
— Вероника, так? Иди сюда, садись вот тут, — освободили мне место с угла стола.
— Спасибо.
— Ты у нас, как и Варька, с костюмерного? — девчонки поставили фильм на паузу и принялись атаковать меня вопросами.
