– Да нет же, мне не страшно, – заверила его девушка, возвращаясь на прежнее место. – Мне вовсе нечего бояться, пока ты со мной, Джим. Сама удивляюсь, как могла быть такой глупой.
Мужчина ничего не ответил. Его крепкая, окутанная полумраком фигура замерла в нескольких метрах от колодца, и он словно ждал, когда Олив пойдет за ним.
– Не изволите ли присесть? – в шутку крикнула она ему, похлопывая маленькой белой ручкой по каменной кладке. – Можно подумать, что вам не по душе моя компания.
Он нехотя подчинился и сел возле нее, с такой силой вдыхая дым сигары, что огонек освещал его лицо при каждой затяжке. Он оперся ладонью на камень позади Олив, чтобы она могла прильнуть к его сильной и твердой, как сталь, руке, словно к спинке.
– Тебе не холодно? – заботливо спросил он, когда Олив слегка поежилась.
– Еще как! – Она вздрогнула. – В это время года не должно быть холодно, просто из колодца тянет сыростью.
Едва она произнесла эти слова, из глубины донесся слабый всплеск, и второй раз за вечер она спрыгнула с кромки колодца с тревожным вскриком.
– А сейчас что? – спросил Бенсон изменившимся голосом. Он стоял рядом и глядел на колодец, словно ожидая, когда же оттуда появится то, что ее испугало.
– О, мой браслет! – горестно воскликнула Олив. – Браслет моей бедной матушки. Я уронила его в колодец.
– Твой браслет, – монотонно повторил Бенсон. – Твой браслет! Тот, что с бриллиантами?
– Тот, что принадлежал моей матери, – сказала она. – Но мы его, конечно же, достанем. Нужно осушить колодец.
– Твой браслет! – тупо повторил Бенсон.
– Джим! – с испугом в голосе окликнула его Олив. – Джим, милый, да что с тобой?
Он смотрел на нее с ужасом. Лунный свет, озарявший искаженные черты его лица, не был единственной причиной его бледности, и Олив испуганно отшатнулась к самому краю колодца. Заметив ее страх, он с немалым усилием вернул себе самообладание и взял ее за руку.
– Бедняжка, – пробормотал он, – ты перепугала меня. Я не смотрел на тебя, когда ты закричала, и я подумал, что ты выскальзываешь из моих объятий и падаешь вниз… вниз…
Голос его дрогнул, и девушка бросилась к нему и судорожно стиснула его плечи.
– Ну, ладно, будет тебе, – произнес он с нежностью. – Не плачь, не надо.
– Завтра, – пообещала Олив, смеясь сквозь слезы, – мы принесем сюда леску с крючком и выудим его. Это будет довольно необычный вид спорта.
– Нет, нужно найти какой-нибудь другой способ, – возразил Бенсон. – Но ты получишь его обратно.
– Каким образом? – спросила девушка.
– Увидишь, – ответил Бенсон. – Браслет вернется к тебе не позднее завтрашнего утра. А пока пообещай мне, что никому не скажешь о своей потере. Обещай.
– Обещаю, – удивилась Олив. – Но почему нет?
– Во-первых, браслет очень дорогой, а еще… еще много причин. К тому же это моя обязанность – достать его для тебя.
– Ты не собираешься прыгнуть в колодец за ним? – лукаво спросила она. – Послушай…
Она наклонилась, подобрала камешек и бросила его вниз.
– Представь, что очутился там, где он сейчас, – произнесла она, глядя в черноту, – представь, что плаваешь кругами, как мышь, тонущая в кадке, цепляешься за склизкие стены, вода проникает в рот, а ты смотришь вверх, на маленький клочок неба над головой.
– Пойдем-ка лучше домой, – предложил он очень тихо. – У тебя развивается вкус к болезненному и ужасному.
Девушка взяла его за руку, и они медленно пошли к дому; миссис Бенсон сидела на веранде и поднялась, чтобы встретить их.
