– В самом деле. Непредвиденный визит, хотя и приятный, – слегка улыбнувшись, проговорил Комб. Он бывал сдержан в выражении любых чувств. – Мы опросили уже многих домочадцев ее величества, но приближенных дам сочли за лучшее оставить напоследок, ведь вы были так заняты ментским визитом.
Эда выдержала его взгляд. Пусть язык тайн был родным для Комба, ее тайны он не знал.
Герцогиня Справедливости, дама Игрейн Венц, сидела по другую сторону от Комба. В малолетство Сабран, после смерти королевы Розариан, она обладала наибольшим влиянием на юную королеву, и, как видно, именно ее рука выковала из Сабран образец добродетели.
– Однако, раз уж госпожа Дариан здесь, – улыбнувшись Эде, сказала она, – не начать ли нам?
Лепкой лица и лазурными глазами Венц походила на свою внучку Розлайн – только ее завитые на висках волосы давным-давно обратились в серебро. Годы прорезали тонкие складки у ее губ, почти таких же бледных, как кожа лица.
– В самом деле, – согласилась Нельда Штиль. Герцогиня Доблести была полной женщиной с темно-коричневой кожей и темными кудрями. На ее шее блестело рубиновое колье. – Госпожа Дариан, позапрошлой ночью на пороге большой опочивальни найден мертвый мужчина. Он держал в руках кинжал, изготовленный в Искалине.
Кинжал левой руки – могла бы добавить Эда. Такие использовали на поединках вместо щита, для обороны и перехвата ударов, но этот кинжал мог и лишать жизни. Каждый убийца имел при себе такое оружие.
– По-видимому, он намеревался убить ее величество, – продолжала Штиль, – но сам был убит.
– Ужасно, – пробормотал герцог Щедрости. Девяностолетний Ришард Эллер даже летом кутался в меха.
К тому же, сколько могла заметить Эда, он был ханжа и дурак. Она совладала со своим лицом:
– Еще один убийца?
– Да, – морща лоб, ответила ей Штиль. – Ты, конечно, уже слышала, что за последний год это не первый случай. Из девяти покушавшихся проникнуть в Аскалонский дворец убийц пятеро были убиты прежде, чем их могли задержать.
– Как ни странно, – задумчиво протянул Комб, – но самым разумным выглядит заключение, что негодяя убил кто-то из приближенных королевы.
– Благородное деяние, – отозвалась Эда.
Венц фыркнула:
– Едва ли, любезная. Этот «защитник», кто бы он ни был, сам убийца, и его следует разоблачить. – Ее голос стал визгливым от злобы. – Этот человек, как и убийца с кинжалом, невидимкой вторгся в королевские покои, каким-то образом обойдя рыцарей-телохранителей. Он совершил убийство и оставил труп там, где его могла найти ее величество. Уж не намеревался ли он насмерть перепугать нашу королеву?
– А мне представляется, ваша милость, что кто-то хотел помешать насмерть заколоть нашу королеву.
Сабран шевельнула бровью.
– Рыцарь Справедливости хмурится на всякое кровопролитие, госпожа Дариан, – сказала Венц. – Если бы тот, кто убивает головорезов, объявился перед нами, мы могли бы его и простить, но таинственность говорит о его зловещих намерениях. Мы узнаем, о ком идет речь.
– И мы рассчитываем на помощь свидетелей. Произошло это позапрошлой ночью около полуночи, – подхватил Комб. – Скажи, госпожа, ты не видела или не слышала чего-либо подозрительного?
– Ничего не припоминается, ваша милость.
Сабран не сводила с нее взгляда. От ее пристального внимания у Эды разгорелась кожа под плоеным воротником.
– Госпожа Дариан, – продолжал Комб, – ты показала себя преданной слугой двора. Я искренне верю, что дама, подаренная королеве посланником ак-Испадом, безупречна. Тем не менее я должен предупредить тебя, что молчание сейчас равняется измене. Известно ли тебе что бы то ни было об этом убийце? Слышала ли ты, как кто-либо выражал неприязнь к ее величеству или симпатию к драконьему царству Искалин?
