Ещё лучше. Почему меня никто не предупреждал, что здесь случится этот кошмар? Что Оз, что папа, что дед с бабулей молчали, только и говоря, что мне сюда не нужно. Может никто из не ожидал, что я решусь уехать?
– Маршал Мунтасар Ррабарх прибыл, Тааффеит-кайко, – попытался держать двери закрытыми дворецкий.
Не удалось – створки распахнулись от прилагаемой с той стороны силы, заставив бабулю нахмуриться, а меня повернуть голову и встретиться со светлыми глазами Неизвестного, ставшего уже более чем известным и пугающим.
– Добрый день, госпожа Тааффеит, – поклонился скривившейся женщине второй мужчина, – Сияющая, – его глаза сверкнули при взгляде на меня, – вы прекраснее, чем в наших мечтах. Прошу прощение за поспешный визит без приглашения, однако он никак не мог быть отложен по понятным причинам, – он прочистил горло, – могу я присесть?
Его маршал в этот момент сперва разглядывал маленькие стульчики, которые под его рост и размеры привычного для меня онтелбанца или костнийца были слегка маловаты, а после занял сразу два, вытянув и положив на второй грязные армейские ботинки, которые я отметила ещё вчера.
– Как будто у нас есть выбор, – фыркнула бабуля, – с другой стороны, мне не понятно, почему сам ваш высокопоставленный чин плевать хотел на происходящее и сидит молча.
Все мы уставились на сверлящего меня с кривой ухмылкой маршала. Тот не заставил себя ждать в комментарии на онтелбанском:
– Спроси у неё, какого хрена она такая страшная? – он презрительно поджал губы, не сводя с меня взгляда.
Я приподняла бровь. Вау. Меня впервые назвали некрасивой. Даже смешно чуть-чуть стало, что я и продемонстрировала. Нервность никуда не ушла.
– Маршал воспитывался в патриотических традициях нашей структуры управления – ему не известен ни один язык, кроме его родного, – гордо выдал сопровождающий и переводчик тридцатилетнего маршала, – и он преподносит вам своё восхищение вашей красотой.
От этого я совсем закатилась. Да ладно? Настолько наглая ложь?
– Переведёшь? – догадалась такая же заинтересованная бабуля.
Спутник маршала в этот момент бледнел настолько, насколько мог.
– Здорово, что мы настолько солидарны во мнении насчет друг друга, – приняла исходящую паром чашку от управляющей я, – ты помимо того, что старый, так ещё откровенно неприятный и странный, если судить по тому поведению, что сейчас проецируешь.
Теперь вытягивалось и лицо… как его там зовут? Мунтасар, прости система. А, нет, я ошиблась – он растягивал губы в оскале.
– Узкоглазые бабы бывают не тупыми? – он попытался схватить меня за подбородок, – хотя ты лишь наполовину порченая, – ухмылка, – придётся всю дряную кровь выбивать из тебя, чтобы добрать хотя бы до уровня низшей рабыни.
По рукам он получил сразу же, вызвав ужаснувшийся вскрик от своего сопровождающего и хмык от бабули, так и продолжившей тянуть чай. Я почему-то сейчас резко вспомнила Оза с его любимыми ругательствами и рвением отвечать на грубость двойным проклятьем:
– Не прикасайся ко мне, онтелбанская свинья! – на их рычащем языке это выглядело мощно, – либо научись культуре моей страны, либо возвращайся в свинарник, где тебе самое место.
Если кто подумал, что я грубиянка, то это их манера общения. Первый вариант, которым воспользовался он, был так сказать «для женщин», то есть снисходительным и совсем не обычным, потому как являлся к-хм… сдержанным и милым. А вот я себя сейчас возвела на его уровень, либо сравнявшись по статусу, как мужчина, либо став на уровень выше, как женщина. Поэтому сейчас оба мужчин глядели на меня с непониманием.
