– Откуда сведения? – полюбопытствовал Феликс. – Изучаешь географию родного края?
– Я тут бывал. Как-то с друзьями приезжали сюда на охоту. Тут, этсамое, шикарная охота на косулю. Город сам по себе небольшой, кроме станции, депо и военных ничего больше нет, по сути. А дальше на север, – он махнул рукой, указывая куда-то за железную дорогу, – поросшие редкой тайгой сопки. Воля и простор. Вот там самая охота.
– А Магистраль?
– Что Магистраль? Живет своей жизнью. У них положено, по нормативам, через определенные расстояния устраивать депо, мастерские, смену локомотивных бригад… Не знаю, что еще. Вот, выпало на это место. По карте определили – просто ткнули пальцем. В результате появился поселок железнодорожников. Потом пришли военные, стал город. Другого предназначения у этого места нет. А до Магистрали тут вообще никто не жил.
– Нас-то, зачем здесь отцепили?
– Вот сейчас и узнаем.
Вокзал стоял на высоком фундаменте и был обустроен широким крыльцом, своеобразной террасой по кругу, с которой на две стороны – к путям и непосредственно на площадь, – спускались широкие ступени. Поднявшись на крыльцо, Нетрой с возвышения довершил осмотр пространства.
Через площадь, прямо напротив вокзала, находилось довольно симпатичное, а по здешним реалиям – просто шикарное трехэтажное здание из розового кирпича. Особую прелесть придавал ему выложенный ярким желто-оранжевым камнем декор, ленточные орнаменты и русты. По фасаду пламенеющими алыми с желтой обводкой буквами гордое название – отель Люкс. И, чтобы добить сомневающихся и подтолкнуть нерешительных к заселению – пять звезд, полумесяцем. Этажом ниже вывеска попроще: ресторан Витязь. Перед дверями ресторана высокое чугунное крыльцо с ажурными перилами и под кокетливо изогнутым в виде дамского капора козырьком.
Справа, в одну линию с гостиницей, но чуть отступая вглубь и на высокой насыпи – пятиэтажка из силикатного кирпича, с аптекой на первом этаже. Напротив, под углом к первой, еще одна такая же пятиэтажка. Сходясь, эти два дома образовывали узкую горловину, через которую площадь изливалась короткой улицей в южном направлении, в сторону центра.
Этот привокзальный майдан поражал какой-то отчаянной неприкаянностью и, что ли, заброшенностью. Случайностью, будто образовался сам собой, благодаря естественному упражнению пространства, и никто обладающий тренированной фантазией не корпел над его планом. Вид он потому имел совершенно необжитой и как бы временный, несмотря на то, что повсюду толпились группы людей. Однако люди выглядели молчаливыми и неподвижными, будто, точно общим горем, были придавлены к скамейкам, каменным парапетам и собственным баулам безнадегой ожидания чего-то невозможного. Реально ощутимое чувство отчужденности вокзального пространства, изъятия его из остального космоса, еще усиливалось внешним видом этих пятиэтажек. Они, во-первых, стояли, повернувшись к площади спиной. Многие балконы были застеклены – в порядке частной инициативы и вразнобой подручными средствами. другие пестрели развешенным на веревках для просушки бельем, передававшим особой сигнальной азбукой последнее послание остающихся: прощай, безнадега. И ни одного человека, ни в окне, ни на балконе, точно оставшиеся в них жители уже забыли о решившихся на побег. За ненадобностью.
Мимо, не сбавляя скорости, пронесся очередной состав. Машинист дал гудок, и протяжный рев локомотива, дробясь отлетающим грохотом, потянулся за вагонами в область постоянно возникающего разрежения, заполняя пустоту в душах ожидающих своей очереди уехать остаточным гулом и беспросветной тоской.
