Но что касается графа…
Я осмелилась взглянуть на него – искоса, чтобы он не заметил моего внимания.
Были ли мне неприятны его прикосновения? Нет, совсем нет. Наоборот – они мне были очень приятны. Они волновали, и это волнение было дурманящим и приятным. Ладонь графа на моем колене обжигала мне кожу даже через несколько слоев ткани. Мне было страшно даже предположить, что произойдет со мной, если он вздумает прикоснуться ко мне не через одежду, а…
Я покраснела и понадеялась, что при свете свечей этого никто не заметит. И еще я надеялась, что Этьен успокоится и вспомнит, что терпеть не может жену.
- Ты не слишком увлекся вином? – спросил месье Огюст рассеянно – он был увлечен игрой и морщил лоб, продумывая следующую комбинацию.
- Боюсь, я потерял голову, - ответил Этьен, отпивая еще, - и не от вина. Совсем не от вина.
Он поставил бокал, и рука его вернулась на мое колено. Только на сей раз он не стал оглаживать меня, а потянул подол моего платья вверх.
- Этьен! – почти взвизгнула я и уронила карты.
- Что же ты такая неловкая, Розалин, - засмеялся он, переворачивая их вверх крапом. – Выдала меня с головой.
- По-моему, тут дело не в игре? – догадалась София, укоризненно покачав головой.
- Совсем не в ней! – ответила я сердито, пытаясь встать.
Этьен отпустил меня, и я поспешно вскочила и отбежала на несколько шагов.
- Не обращайте внимания, - сказал граф, посмеиваясь. - Это она при вас стесняется, а наедине у нас полное взаимопонимание.
- Тогда тем более не надо смущать женщину в нашем присутствии, - заметил месье Огюст.
Судя по взгляду Софии, который она бросила на меня, она слишком сомневалась в способности Розалин к смущению.
- Схожу в кухню, проверю, замариновали ли мясо к завтрашнему обеду, - сказала я, стараясь сохранить достоинство. – С вашего позволения.
Я направилась к выходу, а вслед мне уже летел голос графа – ленивый, чуть насмешливый:
- Проверь, проверь. Потом расскажешь, как там все промариновалось.
- Ты невозможен, Этьен, - упрекнула его мать, но без особой строгости. – И не хватит ли тебя вина, в самом деле?
- Что ты ворчишь, мама? – ответил он, когда я уже выходила из гостиной. - Моя жена молчит, значит, ее все устраивает...
Но меня не устраивало. При одном воспоминании о том, что он вытворял со мной, у меня подкашивались колени, и перехватывало дыхание. Я не была наивной дурочкой и прекрасно понимала, что это значит – мне нравится чужой муж. Слишком нравится.
Напрасно я говорила себе, что он слишком язвителен, даже груб, бесстыден, к тому же, и такой мужчина может понравиться разве что кухарке – все это были пустые отговорки. Он понравился мне. С самого первого взгляда. Понравился своей одержимостью, своим напором… Но это был чужой муж. И его интересовала лишь жена, а никак не Роза Дюваль, о существовании которой он и не подозревал.
Все это не добавило мне спокойствия, и я, простояв в пустой кухне минут двадцать, пошла в спальню с тяжелым сердцем.
Вчерашней ночью я спала, как младенец, но смогу ли уснуть сегодня? После того, как он пытался… пытался…
Дверь в комнату я открывала с опаской, боясь увидеть там графа, но в спальне было пусто. Поразмыслив, я решила снова лечь одетой. Развязывая ленточки на туфлях, я присела в кресло. На мне были тонкие шелковые чулки со стрелками и я не удержалась – подтянула подол повыше, чтобы полюбоваться ими. Граф тоже хотел их коснуться… Меня окатило душной, жаркой волной, и я упрекнула себя в распущенности, опять и опять повторив мысленно: чужой муж, он – чужой муж, ты не имеешь на него никакого права.
