Он на секунду закрыл глаза, чтобы насладиться своим превосходством.
– Да, я это понял, как только снял ее, – пробурчал я.
– Хорошо, очень хорошо, – прокомментировал он одобрительно. – Может быть, вы также заметили расширенные ноздри и острые зубы?
Я глубоко вздохнул.
– Ну и что же?
– Маска была без прорезей!
Прошла секунда, прежде чем я понял, что он имел в виду.
– Проще говоря, не было ни одного отверстия, через которое можно было бы дышать?
– Ни малейшего. Маска плотно прилегала к коже, и она была герметична. Какие выводы вы делаете? О проницательный детектив!
– Девица была уже мертва, когда на нее надели эту маску, – проворчал я.
– Вы не ошибаетесь, – с сожалением произнес он. – Я думаю, девица добровольно надела маску, чтобы покончить с собой. Затем появился некто всадивший ей в грудь нож просто так, чтобы повеселиться.
– Доктор, – заметил я, – даже заочный курс должен был научить вас, как выглядит человек, погибший от удушья. Невозможно спутать задушенного с зарезанным – и вы знаете это так же хорошо, как и я. Так кого вы хотите ввести в заблуждение?
Он страдальчески покачал головой и пробормотал:
– Сколько бессонных ночей провел я за изучением всего этого, а Уиллер знает столько же, сколько и я, даже не учившись заочно – когда я думаю об этом, то просто теряю мужество!
– Ха-ха-ха! Никогда так не смеялся! – парировал я. – Теперь возвращайтесь домой, – я показал на больницу, – и поиграйте со своими товарищами.
– Я лучше подожду катафалк, – любезно ответил он. – До скорого! Да! И проконсультируйтесь у окулиста!
– Теперь сержант, вы можете ему пожаловаться, – дружелюбно посоветовал он, – теперь лейтенант смертельно ненавидит меня, а не вас. – Полник повернулся и угрюмо взглянул на меня.
– Я ничего не говорил о вас, честное слово, лейтенант!
– Я очень хотел бы в это поверить, – сухо ответил я. – С каких пор вы так вежливы?
– Ах, вот в чем дело! – с уважением воскликнул он. – А я даже не понял, что хозяин говорит гадости, – приблизившись ко мне, он прорычал мне в ухо: – Скажите, лейтенант, что значит «фасция»?
– Я охотно объясню, сержант, но мне кажется, что вы слишком молоды… и мне пора ехать…
– Тем хуже, – ответил он с разочарованным видом. Но вскоре разочарование сменилось полным непониманием.
– Откуда вы знаете, лейтенант, что такое «фасция»? Ведь вы на десять лет моложе меня?
– Это потому, что меня так воспитывали, – объяснил я поспешно и продолжал: – Я оставляю вас, сержант, на месте, допросите сторожей. Спросите, кто всю ночь дежурил у ворот, и постарайтесь узнать, не видели ли они чего-нибудь необычного. Затем попросите дело Нины Росс, запишите число, когда она приехала в больницу, длительность ее пребывания здесь и дату ее отъезда. Постарайтесь найти кого-нибудь из сестер, кто принимал ее, и заставьте разговориться, рассказать, что это была за девушка…
– Слушаюсь, лейтенант, – сказал он. – Но я хочу спросить, кто такая Нина Росс?
– Девушка, которую убили, – ответил я, стараясь сохранять спокойствие, что было довольно трудно, так как мои нервы были натянуты.
– Черт возьми, – с облегчением вздохнул он. – Я уже подумал, что речь идет о приемной сестре, знаете, такая «старая сова», которая думает, что «душевнобольной» – это что-то грязное.
– Во всяком случае, – сказал я, – знаете, чем можно ее убить? Если она к вам привяжется, обзовите ее «фасцией»!
* * *
Утро было все такое же хорошее, и все еще была весна, когда я завернул за угол и выехал на дорогу. «Это просто, я сам стал другим, – решил я. – Может быть, у меня поседели волосы? Во всяком случае, у меня поднялось настроение, когда я представил себе, какое лицо будет у шерифа Лоэрса, когда я расскажу ему историю о девушке в кошачьей маске, которая считала, что одержима нечистой силой, и кончила тем, что ее закололи… А… черт!»
