– Я знаю ее… Если можно, выйдем отсюда… Мне кажется, что если я останусь здесь еще минуту, то потеряю сознание.
– Ну конечно!
Я взял ее под руку и помог ей выбраться наверх, на солнце.
– Теперь лучше, – объявила она. – Возможно, это от неожиданности. Увидеть Диану в таком положении… Я впервые вижу труп, лейтенант. А когда дело касается человека, которого знаешь…
Я прервал ее: «Диана?»
– Да. Диана Эриот, – уточнила она.
– Она была из семьи некоего Джеймса Эриота?
– Я ничего об этом не знаю, – задумчиво сказала она. – Мне кажется, что она как-то говорила о своем дяде Джеймсе. Возможно, этот тот самый человек.
– Она ваша подруга?
Она кивнула.
– Я познакомилась с ней примерно год назад, она позировала мне. Я художница по костюмам, модельер… – ответила она на мой вопросительный взгляд. – Диана была профессиональной моделью. Хорошей моделью. Она часто позировала мне, и мы подружились. Я не могу поверить, что она умерла, – прибавила она прерывающимся голосом.
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Должно быть, месяца два тому назад. – Она нахмурила брови, стараясь сосредоточиться. – Однажды вечером, очень поздно, Диана пришла ко мне и сказала, что у нее серьезные неприятности. Она сказала, что должна немедленно уехать, и попросила у меня кое-что из одежды и два чемодана.
– Вы дали?
– Разумеется. Она же была моей подругой.
– Она не говорила вам, куда она собирается поехать?
– Она считала, что для меня будет лучше не знать этого. Я никогда не видела человека в таком подавленном настроении, в каком Диана была в тот вечер.
Мы возвращались в Хилл вместе с Ниной. Я сел за руль и сказал ей:
– Я провожу вас, иначе ваш добрый друг решит, что вас похитили.
– Не следует воспринимать Джонни слишком серьезно, лейтенант, – ответила Нина с легкой улыбкой. – Он по природе ревнив и вспыхивает мгновенно.
– О, без сомнения, ревнив в отношении своих привилегий. В конце концов, это он трет вам спину, – сказал я несколько игриво.
Она покраснела от гнева и воскликнула:
– Совершенно точно!
– Тогда расскажите немного о Диане и ее друзьях.
– Она никогда ничего мне не говорила, – медленно сказала Нина. – Она была скрытна, и я очень скоро поняла, что она не любит говорить о своей личной жизни, разумеется, я и не настаивала.
– Она никогда не говорила вам о своем клейме? – спросил я с рассеянным видом.
– О своем… чего?
– О маленьких белых шрамах под левым коленом?
– Нет, никогда.
– И она никогда не пользовалась метлой, чтобы прилететь на вашу скалу? – Я почувствовал на себе взгляд темных внимательных глаз.
– Это шутка, лейтенант? – спросила она ледяным тоном.
– Она никогда не говорила о колдунье? Никогда не говорила вам, что она одержима?
– Разумеется, нет! Абсурдный вопрос!
Нас догнала машина дорожной полиции, и агент бросил на меня такой укоризненный взгляд, что я тут же опустил акселератор, так как понял, что превысил дозволенную скорость.
Я покосился на Нину Росс и почувствовал, что она очень рассержена. Возможно, ей было неприятно говорить о своей приятельнице, чей труп она только что опознала, а может быть, еще не переварила намеки на Джонни Крейстала.
– Диану Эриот убили кинжалом, ударив в сердце, – сказал я, наконец, тихим голосом. – Лезвие кинжала вышло из спины на два сантиметра.
Она не могла сдержать слезы, закрыла глаза, потом воскликнула:
– Как можно делать такие вещи?
– Очень острым ножом, – грубо ответил я.
