РЕГИНА. Перестань мне лгать. И перестань нести этот претенциозный бред и прятаться за своими глупыми псевдонимами. Почему бы тебе хоть раз не взять ответственность за свои слова и сказать мне правду? У тебя есть кто-то еще? Скажи это. Скажи, что есть кто-то еще.
КЬЕРКЕГОР. Хорошо. Есть кто-то еще.
РЕГИНА. И кто это?
КЬЕРКЕГОР. Да какая разница?
РЕГИНА. Ты признаешь, что есть кто-то еще. Я хочу знать, кто.
КЬЕРКЕГОР. Ты ее не знаешь.
РЕГИНА. Скажи мне, кто она. Как ее зовут? Скажи мне ее имя? Как ее зовут?
(КОРДЕЛИЯ выходит из левой кулисы на авансцену и смотрит на воду, как и прежде).
КЬЕРКЕГОР (глядя на КОРДЕЛИЮ). Корделия. Ее имя – Корделия.
(РЕГИНА смотрит на КОРДЕЛИЮ, смотрит на КЬЕРКЕГОРА, идет к пианино, садится, начинает барабанить по клавишам).
10
Голуби спариваются, чтобы жить
(Воркуют голуби. КОРДЕЛИЯ смотрит на воду, КЬЕРКЕГОР за письменным столом. РЕГИНА начинает играть вальс, негромко и медленно).
КОРДЕЛИЯ. Я в доме, который вроде бы узнаю. Я здесь бывала, но не помню, когда, и чей это дом. Кто-то играет на пианино в другой комнате. Дверь приоткрыта. Я в ужасе, не знаю от чего. Потом я иду к кромке воды, оставляя за собой цепочку следов. (ЙОХАННЕС появляется в арке справа, смотрит на КОРДЕЛИЮ, которая стоит спиной к нему). Я знаю, кто-то следит за мной, я опасности, но боюсь повернуться. Я стою, в ужасе и крайне возбужденная.
(РЕГИНА перестает играть на полутакте, смотрит на клавиши).
ЙОХАННЕС. Она жаждет интриги. Самое меньшее, что я могу – утолить ее желание.
КОРДЕЛИЯ. Иногда, идя по улице, я думаю только о нем, надеясь, что он появится. Бывает, он появляется. Но он всегда спешит куда-то еще. Куда он спешит?
ЙОХАННЕС. Она более нетерпелива, чем я. Это моя ответственность – контролировать скорость развития событий. Я должен вести ее к цели.
КОРДЕЛИЯ. Я представляю себе, что у него романы с несколькими женщинами одновременно. Я гадаю, как можно быть таким жестоким. Но его большие грустные глаза на самом деле предполагают, что он – добрый человек, подверженный приступам меланхолии, которому просто нужна хорошая женщина, чтобы любить его.
ЙОХАННЕС. Все равно, что пишешь пьесу. Но это пьеса, в которой зрители – актеры, отражающиеся в зеркалах.
КОРДЕЛИЯ. Любить другого – акт веры, жертвенности. Но как я могу его любить? Я совершенно не знаю этого человека.
ЙОХАННЕС. Я должен попасть в ее дом. Но это трудно. Он живет в абсурдной изоляции. Только она и ее нелепая тетушка. Ни братьев, ни дядьев, нет человека, который ввел бы меня в ее дом. Для нее это нехорошо. Изоляция, на короткий период, может защитить. В долговременной перспективе изоляция убивает. Но я счастлив тем, что у нее нет подруг. Сбираясь вместе, женщины набивают головы друг дружке всякой чушью. Я познакомился с ее кузинами, которые очень глупые. Насколько я могу определить, она практически всегда живет в мире фантазий.
КОРДЕЛИЯ. Сегодня я трижды видела его. Хочется верить, что события имеют значение, пусть значение спрятано, как пасхальные яйца, в каждом моменте нашего существования.
ЙОХАННЕС. Я знаю, где и когда она бывает. Планирую случайно столкнуться с ней, улыбнуться, кивнуть и двинуться дальше. Приподнять шляпу и поспешить прочь, словно опаздываю на какую-то встречу, хотя на самом деле я никуда не иду. Она занимает меня целиком и полностью.
КОРДЕЛИЯ. Но если наши встречи – не случайность, тогда почему он всегда уходит?
