Я увидела шотландскую беретку и шарфик, на которые кто-то, наступил. Отпечаток грязной рифлёной подошвы меня безумно разозлил. Я вскочила и понеслась вниз, в квартиру. Там было не лучше. Дедушкин кабинет весь растерзан, книги скинуты со стеллажей, стол перевёрнут. В большой комнате было относительно прибрано. Наверное, ОНИ начали отсюда и старались сначала не наследить, а потом пошли в разнос. Или наоборот, последней была гостиная, а ОНИ выдохлись. Не могли они искать дневник Энни.
Я старалась успокоиться. Во-первых, откуда ИМ знать, что он у меня? Но, если ОНИ следили за Juri, то тогда это КГБ. Не может быть. Они всё делают осторожно и давно могли стащить дневник, ещё до того, как в Лондоне кто-то наведался в квартиру Энни.
Голова у меня раскалывалась. Позвонить в Лондон? Боюсь. Все телефоны прослушиваются. Сидеть и дрожать в одиночку. Кстати замки ни в мастерской, ни в квартире не взломаны. У кого же есть ещё ключи или это отмычки?
Я надела пальто и пошла вниз в подъезд. По пути я встретила нашу соседку тётю Мусю.
– Нюся, куда ты, на ночь глядя? – Соседка была искренне обеспокоена.
– Хочу пройтись, душно, – я решила, что пока спрашивать у тёти Муси ничего не буду, хотя она целый день дома. Всё слышит и видит. Уйдя на пенсию, её и без того сильное любопытство, перешло в навязчивую идею. Всё, что происходило в нашем доме, соседнем, да, по-моему, по всему району, было известно Муси досконально. – Я пойду, я скоро. Вы уж присмотрите за моей квартирой, – ехидно бросила я реплику, надеясь, что тётя Муся отстанет.
– Обязательно, ты не волнуйся. Вот, сегодня, кто-то всё топтался на нашем этаже. Только я не поняла, кого искали. В глазок плоховато видно. У нас же четыре квартиры на площадке. Твою не очень хорошо видно, а напротив….
– Я поняла, тётя Муся. Наверное, ошиблись, – крикнула я уже из двери подъезда. Если сейчас не уйти, то соседка не слезет с любимой темы до утра. Мне же нужно подумать. На улице мне было менее страшно, чем дома.
Нужно понять, что могли искать, а для этого, если отмести поиски дневника Энни, нужно вспомнить события жизни нашей семьи, хотя бы что-то наведет на мысль. Я шла и шла. Остановилась и почувствовала, что за мной тоже кто-то остановился. Я оглянулась. Никого.
Кто бывал у меня после возвращения домой. Кто мог вытащить ключи. Или это было на поминках?
Размышляя и гадая, я дошла до дома подруги. Посмотрела на часы. Половина первого ночи. Катюша ещё не спит. Мне было стыдно себе признаться, что идти домой мне страшно. Я договорилась с собой, что проделать обратный путь тяжело и опасно. Мне и так с момента разговора с Juri всё время кажется, что за мной следят.
Я позвонила в дверной звонок. Какое-то время было тихо. Я уже решила идти обратно, но в это время услышала ворчание Кати за дверью.
– Аня? Что случилось? – Катя была не на шутку обеспокоена.
– Почему должно что-то произойти, чтобы я пришла к близкой подруге, – мне было немного стыдно. Я думала о том, не подставляю ли я Катю, не падут ли на её голову неприятности?
– Просто… ты же всё время бежишь домой последнее время, словно за тобой гонятся. Ты стала замкнутой и задумчивой, ни в меру.
– Катенька, ты же знаешь, что я за короткий срок потеряла всех близких. Трудно веселиться, когда…
– Прости. Я всё же тебя немного попробую развеселить. Раздевайся, – подружка пошла вглубь квартиры на кухню. Я была рада этому, потому что мне нужно было переместить дневник Энни, вытащить его из-под джемпера, где он выпирал и засунуть… куда же его положить? Я решила, что в колготках, сзади, ему будет вполне уютно. На всякий случай, я накинула длинный платок, который висел у Кати на вешалке.
