Срок беременности к моменту свадьбы достигнет всего четырех с половиной месяцев. Никакого особенного живота в это время обычно еще не видно. Так, слегка округляется талия, увеличивается грудь. Бывают, конечно, исключения, но Ленка в их число явно не попадает, во всяком случае, так казалось Саблину. Вопрос был совершенно невинным, однако сыграл роль детонатора: Сергей внезапно взорвался. И, как всегда в такие моменты, со дна сознания поднималась грязная зловонная муть, выносящая на поверхность самые несправедливые, граничащие с откровенным хамством, слова:
– Если тебя так волнует проблема живота, взяла бы справку в женской консультации, и нас расписали бы в течение недели, – задыхаясь от ярости, проговорил он. – Зачем ждать два месяца?
– Ну что ты, Сережа, – удивление Лены было столь велико, что она, казалось, даже не заметила его грубости, – я же хочу настоящую свадьбу, а не посиделки с друзьями в дешевом кафе. Мне нужно всех пригласить из Ярославля, и родителей, и родственников, подруг, и институтских девчонок собрать. И твои родные чтобы могли собраться, а то мало ли у кого какие планы, за неделю всех не соберешь.
– Мои-то родные тебе зачем?
– Пусть все видят, какая я у тебя красавица!
Она кокетливо улыбнулась и показала Сергею язык.
Лена действительно была настоящей красавицей, сероглазой, с точеным личиком и такой же точеной невысокой фигуркой. Особую гордость ее составляли волосы – каштановые, длинные, до талии, прямые, очень густые и очень блестящие, даже лучше, чем на фотографиях в женских журналах в рекламе шампуней. Она любила встряхивать волосами при любой возможности, давая окружающим шанс полюбоваться этой красотой, и даже позволяла себе расчесываться прилюдно, дабы привлечь дополнительное внимание к своей внешности. Конечно, это было, строго говоря, признаком дурного воспитания, но Сергея не раздражало, как, впрочем, не раздражало в девушке ничего. Ему все нравилось – и ее лицо, и ее тело, и ее неуемный сексуальный аппетит и неистощимая фантазия в постели, и ее детскость, наивность и простота. И сейчас он уже жалел о своей грубости и радовался тому, что Ленка, кажется, ничего не заметила и не обиделась. Ему стало неловко, и он решил сгладить ситуацию.
– Не сердись, Ленусик, – примирительно произнес он, – просто я не в настроении. Не обижайся на меня. Из меня сегодня плохой советчик и вообще никудышний компаньон в магазинных делах.
Глаза Лены мгновенно стали озабоченными и тревожными.
– Что-то случилось? Что-то серьезное? Почему ты мне сразу не сказал? Это касается нашей свадьбы? – посыпались вопросы.
Сергей покачал головой и вытянул вперед затекшие ноги: все-таки эта чертова банкетка была ему, рослому и крупному, явно не по росту.
– Со свадьбой все в порядке, – успокоил он невесту.
– Ну, это главное, – Лена с облегчением улыбнулась. – А что тогда?
– Да в институте…
Он не успел договорить, как Лена уже перебила его звонким смехом:
– В институте? Ой, ерунда какая! А я-то уже испугалась было, думала, что-то серьезное.
А это и было серьезным. Во всяком случае, для Сергея Саблина, проходящего субординатуру по терапии. Им, пятерым студентам-шестикурсникам, было сказано, что если в приемное отделение кого-нибудь привезут по терапии, их позовут, и им надлежит посмотреть больного, заполнить в истории болезни раздел «осмотр терапевта», а если будет что-то сложное – послать за дежурным терапевтом по больнице. И вот вечером поступил мужчина, которого осмотрели все пятеро субординаторов. Но принимать решение с молчаливого согласия остальных пришлось именно Сергею: все знали, что он уже пятый год работает в реанимации, и признавали за ним неформальное лидерство по крайней мере в вопросах медицинских знаний и опыта оказания врачебной помощи. Считать Серегу Саблина лидером было удобно для всех: лидер – это тот, кто способен взять на себя ответственность, другие же охотно уступают ему это чреватое последствиями удовольствие.
