Но что с ней происходит, она не могла понять.
Она спрашивала у лаборантов, спрашивала у доктора Ковалевой, но они хором твердили, что все хорошо. Но Есения чувствовала, что это не так.
Она все еще сидела на краю кровати, когда в комнату вошла девушка в белом халате, а за ней двое мужчин в черной форме.
– Идем, – спокойно произнесла девушка с планшетом в руках.
Есения, все еще одетая в тонкую серую рубашку, поднялась с койки.
Яркий свет отражающийся от холодных металлических стен коридора слепил ее.
– Куда мы идем? – спросила она, когда они подошли к диагностическому центру.
– На осмотр, – коротко ответил один из сопровождающих.
Девушка открыла дверь своим отпечатком, пропуская их внутрь. Помещение было наполнено холодным, белым светом. Там их уже ждали. Есения узнала доктора Ковалеву, которая держала в руках планшет и что-то фиксировала в нем, а также там был мужчина средних лет в белом халате, и что-то – не человек – что-то механическое, похожее на автоматизированный сканер, медленно поворачивающийся на нее.
Сканеры прошли по ее телу, ослепляя ярким синим светом.
– Нейро частотные скачки в пределах нормы, – пробормотал мужчина, – но нестабильность в лимбической зоне сохраняется. Эмоциональные реакции… нетипичны.
– Переход к адаптивной фазе продолжается, – сказала Евгения Валентиновна. – Она может идти дальше.
Двери отворились и Есению повели в следующий блок. Проходя мимо длинного коридора между зонами, она заметила там двух мужчин. Высокий, крупный, широкоплечий с проседью в волосах мужчина что-то грозно объяснял молодому, так же высокому, спортивному парню с длинными черными, слегка небрежными волосами. Неожиданно парень поднял глаза и их взгляды встретились. Есения тут же отвернулась и зашагала быстрее за девушкой в белом халате, пока они не остановились у двери с надписью: «Психоневрологический отсек».
Этот отсек был похож на медицинскую тюрьму. Только в тюрьмах, по крайней мере, знали приговор, а здесь она даже не знала, что с ней и она ли это вообще.
– Присядьте, – голос женщины в белом халате был безэмоциональным.
Комната – белая, без окон. В центре – кресло, похожее на стоматологическое, но с электродами, тонкими трубками и сканирующим кольцом над головой.
– Что это? – спросила Есения, боясь сесть.
– Мониторинг нейро-поведенческих отклонений, – ответила врач. – Стандартная процедура. Мы следим за Вашей стабильностью. У Вас были зафиксированы нехарактерные скачки импульсов в затылочной доле. Не волнуйтесь. Вы – в безопасности.
Слово «в безопасности» прозвучало, как приговор. Ей хотелось бежать. Но деваться было не куда, двое сопровождающих стояли у двери, преграждая выход своими широкими, мускулистыми плечами. Есения села и кресло тут же обхватило ее запястья фиксаторами.
Наступила тишина. Глубокая, густая тишина, в которой был слышен собственный пульс.
На экране перед ней появились точки, линии, мигающие сигналы и что-то в ней среагировало. Не разумом, телом и кожей, а словно что-то невидимое, как сеть проходило сквозь нее.
– Частота реакции атипична, – прозвучал голос врача. – Зрачки расширены. Наблюдается микро судорожная реакция верхней челюсти… интересно.
– Мне холодно, – прошептала Есения.
– Температура в норме, возможно иллюзия… или же вторичный эффект…
Внезапно лампы мигнули. Экран перед ней замерцал и на долю секунды показал: «НАРУЖНАЯ СИГНАТУРА ОБНАРУЖЕНА».
