– Паписька, пойдём.
Так с тех пор и хожу. Обучалки-развлекалки-тренировки. Поначалу ещё пытались сделать из этого чада принцессу – не получилось. Папа всё-таки мальчика хотел. Танцы были решительно отвергнуты через полгода занятий, рисование на второй неделе. Пианино – сразу же, в первые часы, пока родители и бабушка педагог-музыкант не опомнились. Зато в соседнем с танцами зале обнаружили дзюдо, а через полгода – тайский бокс (без отрыва от дзюдо). Чёрные майки, плакат Кипелова на стене прямо поверх розовых обоев.
В машине играет какой-нибудь Бетховен:
– Папа, выключи эту нудятину, давай споём «Проклятый старый дом».
Бабушки в шоке, жена ругается: «Кого ты воспитываешь?!» Так это не я воспитываю. Это она сама. Я просто следом хожу.
Лет в пять впервые заявила:
– Папа, я выхожу замуж.
Для отца всегда неожиданно, когда дочь выходит замуж. Что в тридцать, что в пять лет.
– Ладно, – говорю. – Кто избранник?
– Вадик. Коля или Миша. А ещё мне близнецы нравятся, особенно Андрей. Я ещё не определилась.
Меня тогда впервые укололо в сердце. Всё это шуточки детсадовские, но ведь придётся когда-нибудь отдать.
– В красном углу ринга – Соня Гушинец!
Сонька ныряет между канатов, смотрит исподлобья на противника. В углу тренер похлопывает её по плечам, расшевеливает, сбивает волнение.
– Сразу бей, не спи! Тип – и сразу двоечку!
У меня начинают трястись руки, и телефон, которым я снимаю бой, ходит ходуном.
Вот почему не фигурное катание, не художественная гимнастика, не бадминтон какой-нибудь или кёрлинг в конце концов? Почему эта девочка в шесть лет вошла в зал тайского бокса и осталась там? А ещё дзюдо. Там, по крайней мере, твоего ребёнка не бьют ногами по голове. Поваляют чуть-чуть по татами, но это же не так волнительно. А тут ринг. И противник. И три раунда по минуте. Три раунда моего состояния, близкого к инфаркту.
Детские соревнования по какому-нибудь мордобою на самом деле скучнейшее мероприятие.
Будишь в законные выходные недовольного и негодующего ребёнка. Ребёнок капризничает, заявляет, что в гробу он видал все эти соревнования, противников, тренера и безжалостных родителей за компанию. Тянешь его в спортивный зал, где уже собралась огромная толпа таких же недовольно не выспавшихся детей и родителей. Узнаёшь, где у них тут взвешивание, смотришь с содроганием в отцовском сердце, как твоё цыплячье-длинноногое и бесконечно дорогое потомство, ёжась от холода, стоит босиком на весах. Предательская стрелка мечется между 35 и 37 кг. Вместе со стрелкой мечется твоё давление. В какую весовую категорию на этот раз попадём? Не были ли лишними полкружки чая, выпитого перед отъездом?
– 36 килограмм, – объявляет мучительница из весовой комиссии.
Терпимо. Теперь быстро забросить в ребёнка недостающие калории, уложенные в сумку заботливой мамой. И ждать жеребьёвку. Дитё просыпается, начинает нервничать перед боем и беситься. Ты тоже нервничаешь. Ждёшь.
Наконец вывешивают списки.
Листок, наклеенный на стену зала, собирает вокруг себя толпу взволнованных родителей. Жеребьёвка прошла. Седьмая пара «Софья Гушинец – Екатерина Смирнова».
Где эта Катя? Кто из этих девочек в майках вражеских клубов Катя Смирнова? Вон та, с косичками? Или эта, стриженая? Я уже заранее ненавижу эту Катю, желаю ей проигрыша. Я бы сам подрался с ней, но девяностокилограммовых дядек не выпускают на ринг против десятилетних девочек. А так я бы победил. Наверное. Не уверен.
