Он дал себе слово обогнать все машины, а себя не дать обогнать никому. Он мчался. Но вот какая-то спортивная машина не вытерпела хамства, погналась. Юрий добавил газа. Машина легко достала его, Юрий сжал зубы, впереди светофор, замигал зеленый, появился желтый и вот уже красный, не успеть, поперечные машины тронулись, и он с ревом промчался перед самым их носом, оглянулся: спортивная машина застыла перед светофором.
– Лихо, – сказала девушка. – Ты каскадер, что ли? Меня Света зовут. А тебя?
Он угощал ее вином в прохладном подвальчике, любопытствовал о ее жизни, врал про свою. Она жила с родителями и братом, домой же к себе Юрий не мог ее привезти, поэтому предложил прокатиться за город.
Она ответила не сразу. Отпив деликатный глоточек вина, подняв свои юные чистые синие глаза, задумчиво спросила, облизнув алые губы, свежие, не нуждающиеся в помаде:
– Ты веришь в любовь с первого взгляда? Ну, или в сильную симпатию? Но с первого взгляда?
Юрий даже задохнулся.
– Верю, – сказал он. – Еще как верю.
– Я тоже, – сказала девушка.
Они поехали не за город, а к ее подруге.
Света знала уже, что он не коренной москвич, поэтому указывала дорогу. Это было совсем в незнакомом районе, но Юрий не заботился о том, как будет выбираться отсюда: ведь он должен потом Свету доставить домой, значит, она и обратный путь ему укажет. Правда, следовало бы Крахоборову позвонить…
Обойдется!
…Пятиэтажный панельный дом.
Довольно захламленная квартира. Подруга Светы выпивает с приятелем. Гостей встретила радушно. Света распорядилась: Юрию принять душ, потом идти в комнату, где дверь запиралась на английский замок, и ждать ее.
Он все сделал быстро и ждал ее.
Она появилась в простынке, с двумя стаканами сока (он сказал ей, что не пьет спиртного, не может пить).
Юрий выпил сок и с крайней осторожностью коснулся своими губами обнаженного плеча Светы.
Куплет шестой
Так жили они всем на зависть.
И каждый их вместе встречал.
Любил младший старшего брата,
Всегда из беды выручал.
Он очнулся утром у бетонного забора возле железной дороги. Не убили, не раздели, взяли только деньги и машину. Какая-то все-таки совесть, значит, есть у людей.
Дома Крахоборов устроил скандал. Впервые он так кричал на Юрия.
– Идиот! – кричал он. – Кретин! Дебил! Алкаш вонючий!
– Ладно, хватит, – тихо сказал Юрий. – За машину отработаю, не бойся.
– Да плевал я на машину! – искренне заорал Крахоборов. – Я ночь не спал, дубина, это ты можешь понять?! – искренне кричал он, упиваясь своими настоящими переживаниями. – Ты мне все-таки не чужой, дерьмо ты такое! Позвонить ты мог или нет? Позволил какой-то сопливой девчонке себя обвести! Я думал, таких дураков и в свете давно уже нет! Ты помнишь, где это было?
– Нет. Я плохо Москву знаю.
– Приметы какие-нибудь? Вспоминай!
– Не помню!
– Вспомнишь!
Крахоборов до того рассердился на негодяев, что бросил все дела, отменил по телефону какие-то встречи и весь день возил Юрия, заставляя его вспомнить. Наконец, попали на то место, где Юрий подобрал девушку. Колесили после этого еще несколько часов.
– Нет, – сказал Юрий. – Не вспомню.
И тут увидел рекламный щит, на котором оторвался кусок наклеенного плаката. Оторвался так, что рекламное слово выглядело неприлично. Юрий, помнится, хотел обратить внимание Светы, но постеснялся, да и отвлекся тут же мыслями и взглядом на другое.
– Теперь вон к тем домам, – уверенно сказал он.
