– Появился фронт работ под мое умение. Кажется, я в полном порядке. Сегодня уже не появлюсь, а там буду звонить.
– Я открыла новый чат в телеграме, – сказала Маринка. – Служебный. Вот, сбрасываю.
В кармане у меня тренькнул телефон. Порядок. Я хотел было уже идти, но вдруг разглядел руку Маринки на мышке. Тыльная сторона ее была заклеена свежим пластырем, через который проступала красное пятно. Я шагнул вперед, наклонился и поцеловал эту руку. А она наклонилась и прижалась ко мне губами, обняв меня другой рукой.
И я сразу почувствовал себя мерзавцем. Захлебнувшимся от счастья мерзавцем, мерзость из которого уносит откатывающейся волной. Слепцом уж точно. Маринка у нас работает уже семь лет. Больше, чем Петька. Пришла шестнадцатилетней сразу после школы. ФСБ за руку ее привел. Заочно закончила радиотехнический. Трудяга. Отличница! Гермиона Грейнджер, блин! Я ее поначалу вообще, как ребенка воспринимал. И вот что из нее получилось. А что получилось из меня? Идиот! Без вариантов…
Я позвонил маме и сказал, что заберу машину, но домой заходить не буду. Попросил вынести ключи. Из такси я вылез примерно в четыре часа дня. Радуясь весне и близкому лету, во дворе играли дети. Казалось, что жизнь идет своим чередом. Я закрыл глаза ≡ ≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡, ≡≡≡ ≡≡≡ ≡ ≡≡≡≡ ≡≡≡≡, ≡ ≡≡≡ ≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡. ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡. ≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡ ≡≡ ≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡≡. А ведь не так уж далеко отсюда именно так и происходит. И уже довольно долго.
Мама появилась через минуту. Она тащила большую картонную коробку.
– Мама! – метнулся я к ней. – Мне нужны были только ключи!
– Тебе только ключи, а кому-то и еще кое-что, – хмыкнула мама. – Или кое-кто!
Я открыл коробку. Кто-то другой мог бы сказать, что она почти пуста, разве что дно ее занято подушкой, еще одна маленькая подушка лежит рядом, и все это сверху накрыто шерстяным платком, пакетом с пирогами и пластиковой бутылкой вишневого сока, но я-то видел, что на всем этом великолепии вальяжно разлегся мой приятель Фемистокл.
– Вот, – развела руками мама. – Позвонила Иринка, сказала, что ты не против. Я, конечно, погрустила немного, но он же не собака, он сам выбирает, где ему жить.
– Сам выбираю, – пробубнил с набитым ртом Фемистокл. – Хотя и грущу.
– И там нормальный дом, – смахнула слезу мама. – Опять же защита нужна. Я даже дала ему поговорить по телефону с Иринкой. Они уже все обсудили. Я его буду навещать. И ты тоже должен будешь туда заглядывать.
– Обязательно, – пообещал я, беря у мамы ключи и открывая левую дверь нашей видавшей виды голубой Короллы-Универсал. – Только сегодня я уже туда вряд ли попаду.
– А ничего страшного, – замахала руками мама. – Он пока с тобой покатается.
Мы обнялись, и я коротко пересказал ей наше путешествие к Ане Рождественской. Это ее и обрадовало, и насторожило. Что-то такое появилось у нее в лице, что я счел излишним родительским беспокойством. Напоследок я пообещал ей быть осторожным, мама наклонилась над коробкой и чмокнула Фемистокла в затылок, обняла меня и поцеловала в щеку, а после этого махала нам рукой, пока я не отъехал.
– Хорошая она у тебя, – вздохнул домовой, высовываясь из коробки, вытирая губы и закручивая бутылку с соком. – А Иринка хорошая?
– Очень, – ответил я, выруливая в центр. – Не хуже моей мамы. Конечно, для меня мама лучше всех, но для тебя будет не хуже. Если что, она видит всех насквозь.
