Пораженные панорамой мертвого поля, стояли и молчали.
– Сколько накрошили фрицев! – раздался голос Фёдора, – а наших тогда сколько полегло?
– Полк оборонялся ровно неделю, дважды пополнялся людьми, – сказала Таня. – Раненых в тыл отвозили и днём и ночью на подводах и машинах. Товарищ командир, тут близко, надо бы дойти до траншеи, найти каску, братскую могилу и каской увековечить. Как хотели. Я же многих в полку знала по именам!
– Отставить, товарищ санинструктор, там могут быть немцы или полицаи-мародёры. Рисковать не имею права. Мы побываем там ранним утром. Сейчас розыск самолёта – первостепенная задача. По местам.
Приказал, а сам подумал: не слишком ли он о безопасности печётся? Как реагируют на его тон бойцы, не угнетает ли боевой дух осторожность? Сам-то он понимает – не из-за трусости. И тут же себя на место поставил: не идти на поводу у соблазна и отступать от главной цели на сегодня. Иначе анархия в голове. Другое дело непредвиденное обстоятельство, как валун на пути, который не даёт идти прямо, а с обходом. И утвердился – правильно поступает, как учил полковник.
Ехали на тягаче на пониженной скорости по пересечённой местности. Затрудняли проезд заросшие густым кустарником балки. Остановились, когда тягач упёрся в густой березняк. Высадились. Лейтенант призадумался – куда идти?
– Мы шли по березняку долго, – сказал Федя Осинин. – Сильно густой лес. Самолёт лежал возле сосны. А их отсюда не видать.
– Я думаю, товарищ лейтенант, березняк скоро кончится, если идти на север. Видите, песок попадается, а сосна песок любит, – уверенно сказал Шелестов.
– Верное наблюдение. Разгружаем машину, ящики прячем в кустах. Винтовки немцев взять, подсумки тоже. Затем держим курс строго на север. Если отыщем самолёт, вернёмся и унесём ящики с патронами на свою базу. Вперёд, не отставать.
Рядовой Шелестов оказался прав. Стали попадаться сосны, а вскоре они вытеснили берёзу, и земля была покрыта сухими шишками и чахлой травой, которой на песчаной почве не хватало влаги, сосны же пили её из глубины своими мощными корнями.
– Тут он, товарищ лейтенант, тут. Видите, вершины сосен срезаны, гарь пошла от взрыва. Трава занялась, но быстро потухла. А вот и крыло.
Рядовой Осинин бежал первый и радостно сообщал о находках.
Самолёт раскидало взрывом прилично. О поиске компаса в кабине или рации думать не приходилось. Найти бы труп!
– Кто это его грохнул?
– Наш командир Белухин, – с гордостью сказала Таня.
Бойцы в изумлении уставились на командира.
– Вот из этого пулемёта, – пояснила Таня.
– Да, кому скажи, не поверят!
– Бойцы. Вы лучше вспоминайте, где висел труп лётчика.
– Счас, мы прикинем, откуда шли, и найдём труп, – сказал рядовой Осинин. – Мы его потом заметили, сначала заглянули в кабину. Она лежала отдельно от тулова самолёта. Да вот она. А лётчик по ходу висел. Только где же он?
– Он упал на землю, видите, вороны долбят труп.
Несколько птиц, завидев людей, с криком поднялись и уселись неподалеку на сосны.
Лейтенант бросился к останкам. Компас на руке разбит в дребезги, планшет оказался цел. Костя сдернул его с трупа, раскрыл, вынул карту, развернул. Зазеленели, запестрели Белорусская ССР, Брянская, Смоленские области…
– Бойцы, снимите парашют и уходим к машинам, – приказал лейтенант, – заберём имущество, а грузовики сожжем.
Таня не подходила близко, стояла у разбитой кабины.
– Карта крупномасштабная, но это лучше, чем ничего, – сказал он Тане, которая взглядом вопрошала о находке. – Есть на ней и Локоть. И он не разъезд, а узловая станция. Я это понял в первой операции. Здесь можно хорошо поработать с эшелонами врага.
