Двери лифта разомкнулись, и я вошла внутрь. Сразу же выкинула из головы все мысли и посмотрела на себя в зеркало. На мне было то же пальто, что и вчера. Красивое, стильное, оливкового цвета. На шее – небрежно завязанный шарф в чёрно-коричневую клетку. Всё это досталось мне от той жизни, в которой я жила с Эдуардом. Те немногие радости, что я могла себе позволить, живя с ним.
Проведя по волосам пальцами, я откинула их назад и стала ждать, когда лифт остановится. Судорожно сжимала в руках ручки пакета. Заходить в квартиру я не собиралась. Всё, чего мне хотелось: швырнуть в Терентьева его навязчивыми намёками, развернуться и уйти. Уйти и никогда больше сюда не возвращаться. Хотя бы это, раз уж избежать встреч с ним, пока я работаю в «Синем бархате» мне, вероятнее всего, не удастся.
Открывать мне Демьян не спешил. Подождав с минуту, я вдавила кнопку звонка и жала до тех пор, пока ключ в замке не провернулся.
— Скотина, — процедила я, понимая, что он опять провоцирует меня, заставляет ждать, выводя из себя.
Наконец дверь распахнулась, и глазам моим предстал Терентьев. Предстал, надо сказать, во всей красе: обнажённый по пояс, с влажными, как и в прошлый раз волосами. Слова, что я собиралась сказать, мигом застряли в горле, ладони стали влажными.
Сукин сын! Стоило мне сделать вдох, я почувствовала запах… Тот самый, что принадлежал лишь ему, что подсознание моё ассоциировало с ним с нашей первой встречи.
— Добрый вечер, Дарина, — проговорил он.
Посмотрел на меня, на пакет, который я держала, и приподнял брови в немом вопросе.
— Добрым он был бы, если бы… — запальчиво заговорила я, но Демьян жестом заставил меня замолчать.
Одного короткого взмаха руки хватило, чтобы я безропотно подчинилась. Но поняла я это не сразу, а лишь когда он вышел в холл и, посмотрев на меня сверху вниз, жёстко проговорил:
— Не люблю публичных сцен. – Взял меня за подбородок. – Просто не выношу этого. Есть две вещи, Дарина, которых я не выношу: сцены на людях и враньё.
Застыв, я стояла молча, не в силах шевельнуться, не в силах стряхнуть с себя оцепенение и вырваться из власти его взгляда.
Только когда он коснулся моей щеки пальцами, поспешно отбросила его руку и, отступив, зашипела:
— Мне плевать, что ты выносишь, а что нет! Какого чёрта тебе нужно от меня?!
Подняв пакет, я швырнула им в него.
Одна из коробочек, выпав, ударилась о пол. Демьян посмотрел на меня, после присел, поднял её и, открыв, достал тёмно-синие трусики с кружевными вставками на ягодицах. Нежный шёлк лёг в его большую ладонь так, будто это была какая-то экзотическая бабочка, и меня вдруг окатило жаром. Гнев, жар, его запах… Сглотнув, я сделала шаг назад.
— Оставь меня в покое! – вскрикнула, глядя на него. Махнула рукой. – Я не шлюха, ясно?! Я не…
— А вела себя, как шлюха, — сунув трусики в карман домашних штанов, сказал он спокойно. – Так, как ты вела себя в прошлый раз, Дарина, ведут себя именно шлюхи. Разве тебе это не известно?
Мягкий кашемир шарфа сдавил шею, будто удавка, хотя я не прикасалась к нему. Захотелось размотать его, сбросить. Демьян смотрел на меня с ожиданием, а я задыхалась от ярости. Да мало ли, что было?! Какое право он имеет… Какое право он имеет говорить со мной в подобном тоне?! Какое право он…
— Так какого дьявола тебе от меня нужно?! – рявкнула я. – Одна шлюха или другая, не всё ли равно?!
— Нет, — он грубо схватил меня за локоть и, подтянув к себе, тихо проговорил прямо в лицо: — Не всё равно. И я знал, что ты придёшь. А раз так…
