Запомнился мне тот грузин. И не благодаря его вину.
В один из вечером, когда уже был в постели и задремал, услышал, как кто-то бесцеремонно трясет меня за плечо. Открываю глаза и вижу грузина с сияющим от счастья лицом.
– Спать, да? Так рано, да? Вставай, друг! Гулять, да, будем.
Недовольно спросил:
– Что еще за праздник?
– Большой, да, праздник – поминки.
– Разве это праздник? На поминках горюют, а не празднуют. – Возрази ему и хотел повернуться на другой бок.
– Э, нет, дорогой! Вставай, дорогой! Хочу праздновать!
– Ну, и празднуй. – Недовольно проворчал в ответ. – Причем тут я?
– Нет-нет, дорогой! Не обижай меня, да. Будем гулять, да.
Чертыхнувшись про себя, встал, понимая, что грузин все равно не отстанет и спать не даст.
И вот все обитатели гостиничной комнаты сидят за одним столом. Грузин откуда-то достает овальный бочонок с ручкой, наливает всем в стаканы вино, выкладывает на стол фрукты. Принюхавшись к содержимому стакана, спрашиваю:
– То самое, которым торгуешь?
Грузин, вспыхнув, обиделся.
– Не говори так, да! Вы – мои гости…
– Ну и что?
– А то, дорогой, да! Гостей плохим вином грузин не угощает. И сам дерьмо не пьет.
– Вот как? – Удивился. – Сам не пьет, а другим продает?
– Обижаешь, дорогой. – Сказал грузин и насупился.
– Ну, хорошо, – поднял свой стакан. – Чью усопшую душу помянем?
Грузин заржал и также поднял стакан.
– Раба божьего Никиты, да… Счастливо помянем душу, да, погрязшую во грехе.
Посмотрел на застолье и понял, что те знают повод.
– Может, объяснишь?
– Не знаешь, да? Не слышал?.. Отдал Богу душу злейший враг всего грузинского народа…
– А именно? – Спросил, хотя смутно стал уже догадываться.
– Помянем скверным словом Хрущева, эту лысую сволочь! – Сказал грузин и выпил весь стакан.
Все другие последовали его примеру. Я чуть-чуть отпил.
– Почему не пьешь, да? Вино плохое, да?
Отрицательно покачал головой.
– Вино – отменное, но все равно помногу не пью.
– Хочешь коньяк, да? Принесу. Хороший коньяк. Свой коньяк.
– Ничего не хочу.
– Обижаешь, дорогой. Почему не пьешь? Не русский мужик, да?
– Извини, но весь день мотался по району, устал. – Чтобы не обидеть горячего кавказца в день его торжества, так попытался объяснить.
Вскоре, откланявшись, покинул теплое застолье.
На другой неделе, слава Богу, съехал отсюда. Мне выделили жилье, двухкомнатную квартиру в одном их тех самых «элитных» домов и вывез из Верхотурья барахло и жену.
По соседству, между прочим, жил инструктор орготдела райкома КПСС Валерий Стабровский.
Тогда же на заседании бюро Шалинского райкома КПСС был утвержден в должности. Утверждение – пустая формальность, поскольку прибыл с официальным направлением вышестоящего партийного органа, то есть обкома КПСС, и принять какое-то иное решение (партийная дисциплина, знаете ли) не могли.
Редакция районной газеты располагалась в бараке: в левом крыле – журналисты, в правом – цех Первоуральской типографии, где четыре работника – мастер (он же и механик), метранпаж, линотипист и печатник.
Газета имела тираж почти семь тысяч (на две тысячи больше, чем прежняя моя газета), выходила три раза в неделю, распространялась по подписке.
А коллектив? Численно – тот же. И качественно мало чем отличался. Также пил по-черному, даже в рабочее время. Разумеется, не все злоупотребляли алкоголем. Пристойно (в смысле выпивки) вели себя молодые супруги Дорошенко – Владимир и Светлана. Владимир заведовал экономическим отделом, Светлана занимала должность ответственного секретаря. Оба – члены КПСС, оба учились на третьем курсе (заочно) факультета журналистики Уральского государственного университета. Заканчивали получать высшее образование редактор Михаил Кустов и заведующая отделом писем Валентина Гилева. Остальные имели среднее, но не специальное образование.
