Зазвучала музыка. Мелодия была Артуру знакома. С этой песней он отмечал свое восемнадцатилетие.
Призрачно все, в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг, между прошлым и будущим,
И именно он называется жизнь.
Вечный покой, сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой, для седых пирамид.
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг.
Давно ли вот так же сидел он в ресторане, в окружении близких друзей, и слушал эту песню? Ее заказывали в тот вечер неоднократно. И всякий раз объявлялось, что исполняется она в честь именинника – Артура Сибирцева… «Где-то вы сейчас, друзья-товарищи, – подумал он. – Один убит ножом в горло в пьяной драке, другой – в тюрьме, третий – спился, четвертый после автокатастрофы прикован к постели… Всех разбросало, будто ураган прошел… А ведь, в сущности, – обычная жизнь».
Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия,
Но не всегда по дороге мне с ним.
Чем дорожу, чем рискую на свете я,
Мигом одним, только мигом одним.
Артур вздохнул… Полузабытая музыка рождала печаль. Но печаль эта совсем не походила на ту безысходную тоску, что терзала его душу в последнее время.
– Спасибо, – сказал он. – Как ты вспомнил?
– Не знаю, – улыбнулся Виктор. – Сентиментальным, наверное, становлюсь.
А в зале той порой продолжалось веселье. Публика выпивала и закусывала. На пятачке, свободном от столиков, медленно кружились пары.
Мужчина в черном костюме уже не страдал от одиночества. Рядом с ним сидели три миловидные женщины. Он ухаживал за всеми одновременно и, судя по всему, теперь уже мучился от того, что не знал, кому отдать предпочтение.
Двоюродные сестры томно поглядывали на Виктора с Артуром, ожидая, когда их снова пригласят на танец.
Пятеро молодых парней вели себя все более раскованно. Всем своим видом хотели показать, что круче их здесь никого быть не может… Сначала они намеренно обрызгали шампанским проходивших мимо девушек, потом нахамили пожилой паре и, наконец, придумали себе увлекательное занятие – попадание огрызком яблока в тарелку! Не свою, естественно… Чем дальше располагался столик, тем оживленней приветствовалось попадание.
Артуру это не понравилось. Меньше всего ему хотелось сейчас ввязываться в какую-нибудь историю. Но не успел он подумать об этом, как в его тарелку шлепнулось надкусанное яблоко. Брызги соуса оросили лицо и рубашку. Послышались восторженные вопли подгулявшей компании.
Не зная, как отреагировать на эту выходку, Сибирцев растерянно посмотрел в их сторону. Увидев его пятнистое лицо, те заржали еще сильнее.
– Чего уставился? – оскалился бритый крепыш.
Артур ощутил, как у него задрожали колени. От ответа зависело дальнейшее развитие событий. Если промолчать, может, все на этом и закончится…
– Вы чего, совсем, что ли?.. – пробормотал он неуверенно.
– Что?
Бритоголовый поднялся и быстрым шагом приблизился к их столику. Артур встал, вытирая салфеткой лицо.
Не церемонясь, крепыш схватил его за отвороты пиджака и, притянув к себе, прошипел:
– Запомни, конь фанерный, если ты произнесешь еще хоть слово…
Договорить он не успел. Артур взорвался, как осколочная граната. Толкнув противника левой ладонью в грудь, он тут же молниеносно ударил справа… Все унижения, боль и отчаяние последних дней вложил он в этот удар. Бритоголовый отлетел к соседнему столику, опрокинув его.
Женский визг резанул по ушам.
