Он прочистил горло, и его рука сжала поводья крепче.
– Потому что этого было бы недостаточно. Каждый раз, когда я представлял, как мой нож перерезает его горло, это не приносило мне того удовлетворения, которого я хотел. Такая смерть была бы слишком быстрой. Чем дольше я планировал этот день, тем больше мне хотелось. Я желал, чтобы он страдал и знал, почему это происходит. Чтобы все, в чем он мне отказывал, ускользало из его пальцев по крохам. Чтобы он умирал сотней разных способов – медленно, мучительно, день за днем; так, как умирал я, когда попрошайничал на углах улиц, боясь, что не смогу собрать достаточно монет, чтобы удовлетворить алчность тех животных, которым он меня продал. Я хотел, чтобы он испытал такие же удары плетью, как и те, что наносил мне.
– Ты сказал, что тебя били нищие.
– Да, но первые шрамы нанес он, а они самые глубокие.
Я содрогнулась от жестокости, которую Каден пережил, однако ужас того, как долго он жаждал своей мести и планировал ее, поднял тошнотворный комок в моем горле. Я сглотнула.
– И ты все еще жаждешь этого?
Он кивнул – без малейших колебаний.
– Да, я все еще желаю ему смерти, но теперь появилось кое-что другое, чего я хочу гораздо больше. – Он повернулся ко мне лицом, и вокруг его глаз появились встревоженные морщинки. – Я не хочу, чтобы погибли невинные. Комизар не пощадит никого: ни Паулину, ни Берди, ни Гвинет – не уцелеет никто. А я не хочу, чтобы они умирали, Лия, и я не хочу, чтобы умерла ты.
В тот момент он смотрел на меня так, словно уже видел на моем челе бледную маску смерти.
У меня свело живот. Я вспомнила последние слова Венды, которые она нашептала мне, недостающие стихи, которые вырвала из книги чья-то неведомая рука: «Но велика надежда на ту, что Джезелией зовется, чья жизнь будет отдана в жертву». Я никому еще не рассказывала об этом стихе. Некоторые вещи нужно было держать пока в тайне. Истинная концовка была еще слишком далека для меня.
– Под угрозой целое королевство, Каден. Не только те немногие, кого ты успел узнать.
– Два королевства. В Венде тоже живут невинные.
При мысли об Астер и всех остальных, погибших на площади, у меня зарябило в глазах. Да, под угрозой было два королевства. А при мыслях о совместных происках Комизара и Совета внутри меня заклокотал настоящий гнев.
– Кланы заслуживают большего, чем то, что выпало на их долю, – проговорила я, – однако в Венде сейчас разрастается страшная угроза, которую просто необходимо остановить. И пусть я не знаю, как это сделать, но я попытаюсь.
– Тогда тебе понадобится помощь, Лия. Мне некуда возвращаться, пока у власти остается Совет. Меня так же ненавидят и на моей родине, в Морригане. И я даже не могу больше вернуться в лагерь кочевников. Но если я буду с тобой…
– Каден…
– Не придавай этому значения больше, чем нужно, Лия. Мы с тобой оба хотим одного и того же, и я предлагаю тебе свою помощь. Ничего сверх того.
Это была правда, в которую пытался поверить сам Каден. «Ничего сверх того». Но я видела в его глазах нечто большее. В них было желание. И мне будет очень непросто следовать этому пути. Я не хотела снова обманывать его или причинять ему боль. Тем не менее сейчас он предлагал мне то, от чего я не имела права отказываться. Помощь. А венданский убийца в моем распоряжении представлял собой неоспоримую ценность. Хотела бы я увидеть реакцию кабинета министров на это – особенно канцлера и Королевского книжника. «
