– Да вы везунчик, господин Корбак. С первого раза нарвались на призовой фонд.
– Призовой фонд? – вернулся к прилавку ростовщик.
– Да, – грустно вздохнув, сказала девушка. – Семь очков. По правилам лохотрона при семи очках моя ставка сгорает и переходит к вам. Я осталась без салта.
– Давай, – протянул руку Корбак.
– Отдать можно только полную ставку, а в ней, кроме моих, вернее, теперь уже ваших, болтаются деньги этого господина, – кивнула Натка на Сиогена, запустила руку под прилавок, выудила оттуда два салта, дала на них полюбоваться ростовщику и убрала обратно. – Итак, призовой фонд два салта. Вы будете продолжать, уважаемый? – обратилась она к Сиогену.
– Конечно, – фыркнул философ, выудил из кармана пферинг. – Перебиваю ставку.
– И что это означает? – нахмурился Корбак.
– Что его доля в ставке больше, и он имеет право все забрать, если вы, естественно, ее не уравняете или не перебьете. Если уравняете, то потребуется опять независимое лицо…
– Я все понял, – отмахнулся ростовщик и полез в карман. – Вот вам один пферинг и… салт сверху!
Монеты тут же исчезли под прилавком.
– Ваша ставка бита, господин Сенека, – повернулась Натка к Сиогену. – Будете продолжать?
– Конечно! Чтоб я свой кровный салт да не получил назад?
На этот раз толстяк полез не в карман, а в суму.
– Вот вам ваш салт…
– В кассе лохотрона четыре салта и два пферинга… – проинформировала игроков девица.
– И еще салт сверху!
– Пять салтов два пферинга, – радостно подпрыгнула Натка, сдернув с прилавка очередную порцию монет.
– Осторожней прыгай! – прошипел под ней Темлан, которого она использовала в качестве табуретки. – И помедленней, я не успеваю.
Он действительно не успевал перекладывать сметенные с прилавка монеты через дырку в стене будки в котомку Сиогена. Слух о большой игре уже разнесся по всему базару, и будку шорника окружила толпа любопытствующих зевак. Если бы не огромная туша Кровавого Фоба, махинацию с дыркой раскололи бы в два счета. Тролль, четко следуя инструкциям хозяйки, пристроился за спиной философа, перекрыв обзор толпе, и операция отъема у буржуазии нажитых неправедным путем денег началась.
– Пять салтов и пферинг сверху!
– Мелко плаваете, господин Корбак. Пферинг и…
– И?
– И еще пять салтов сверху!
– Эх! Была не была! Пять салтов и еще столько же сверху!
На прилавок плюхнулся золотой кнар.
– Игра пошла серьезная, – обрадовалась Натка. – Будете отвечать, уважаемый?
– Спрашиваешь! – фыркнул Сиоген. – Пять салтов – уравниваю и золотой сверху!
С этого момента серебро перестало котироваться. Игра пошла исключительно на золото. А через полчаса кончилось и оно.
– В кассе лохотрона тысяча кнаров, два салта и два пферинга, – сияющая физиономия Натки лучилась радостной улыбкой. – Будете продолжать, господин Корбак?
Ростовщик похлопал себя по карманам, открыл кошель и понял, что если финансовые активы срочно не пополнить, пятьсот кнаров помахали ему ручкой. Целых пятьсот его личных, кровных золотых кнаров! Ростовщик покрылся холодным потом. Но в кассе лежит целая тысяча! Вряд ли в котомке этого толстяка больше золота, чем в его сундуке!
– Я… я сейчас. Вы только никуда не уходите! – Ростовщик метнулся в дом.
Как выяснилось через два часа, котомка незнакомца оказалась просто безразмерной. Гомон толпы прекрасно заглушал звон пересыпаемых в нее через дырку монет. И операция прошла без сучка без задоринки. Ростовщик еще не раз мотался в дом, пополняя свои финансовые запасы, пока не проиграл все, вплоть до расписок своих должников, и, сообразив, что в одночасье стал банкротом, начал рвать на себе волосы во всех местах, до которых дотягивались руки. А затем произошло событие, которое жители Лусора иначе, как чудом, назвать просто не могли.
