Виталик клал стрелу за стрелой в центр мишени, и это немного задевало моё чувство самолюбия хорошего стрелка.
– Вам надо потренироваться стрелять, кабана будет довольно сложно убить. Вам надо будет попасть в маленькую точку в задней части головы, – с этими словами Бон потрогал себе череп ниже мочки уха. – Чувствуете полость между черепом и челюстью? У диких боровов такие же полости. Если попасть в череп или в живот, он может уйти как подранок. Вы его не догоните, а животное будет страдать и, возможно, всё равно умрёт. Тогда будет грех. Если попасть за ухо – БАМ! И всё, можно готовить барбекю. Надо убивать с одного выстрела!
Я подумал, что, если Бон будет учить в этой комнате детей мусульман тому, как правильно убивать свиней, его школа вряд ли станет популярной. Говорить ему об этом не стал.
Мы постреляли ещё какое-то время и начали складывать экипировку для выхода в джунгли. Фляжки, массивные ножи, утяжелённые пули, баллон с газом для ружей, колчан со стрелами, луки и предатор. Не хватало ещё одного ружья. Отец Амелии был ещё у себя дома, и мы решили ехать ему навстречу. Двое подростков, которых я видел на кухне, оказались братом и сестрой Амелии, которые вызвались поехать с нами и показать нам дорогу. Девочку звали Ананда, как звали мальчика, я так и не узнал. Загрузив вещи и местных подростков в багажный отдел, мы выехали за ворота.
Днём дорога была, конечно, более живописной, чем ночью. Вчера только огни внизу долины выделяли её из пейзажа, казалось, что там внизу стелется город, сотканный из тысячи рыжих огней. Наутро эта картина превратилась в бесконечные поля капусты и корнеплодов, разбавленные деревенскими лачугами. Холмистая местность периодически открывала широкие просторы. Просторы сменялись длинными и узкими деревенскими домами. Между этих хаотичных построек тонкими полосками часто возносились к небу минареты мечетей. Мулла заводил молитву, и звук пения магометян разносился по долине.
Несмотря на то что солнце было почти в зените, было совсем не жарко. Холодный (по местным меркам) горный воздух не успевал прогреваться до температур Джакарты, и в открытые окна веял приятный свежий ветерок. Из колонок играл плейлист «Вьетнамские флешбэки», на заднем сиденье шебуршили и посмеивались индонезийцы.
Среди обшарпанных халуп, покрашенных во все цвета пожилой радуги, ярко выбивались виллы состоятельных индонезийцев. Бон рассказывал, что этот район считается элитным для жителей столицы и где-то здесь рядом есть даже резиденция президента.
В Средневековье здесь был центр индуистского княжества Паджаджа́ран, голландцы хотели оставить здесь «независимое» государство Пасундан. В итоге все эти земли, с людьми, их населяющими, оказались в одном большом и довольно однородном котле народов Индонезии.
Минут через 20 пути Ананда сказала повернуть, мы съехали с дороги с классическим пейзажем азиатской улицы в небольшой комплекс таунхаусов. Домики были как будто из западного мира и выбивались из общего ландшафта наличием какой-никакой архитектуры, за которую цеплялся глаз. При этом только проросшая сквозь асфальт трава и снующие тут и там курицы выдавали, что мы всё ещё в индонезийской глубинке. Я первый раз видел такое место в Индонезии. Ананда пояснила, что это дачный посёлок для жителей Джакарты, а нам надо пройти дальше.
Мы припарковали машину у дома, куда, видимо, давно не приезжали хозяева. Выгрузили оружие и, смущённо улыбаясь удивлённым дачникам, потащили наш арсенал вслед за проводниками.
