Я ещё чуть-чуть поныла, но на этот раз Лёлька сломила меня своей настырностью. В конце концов, она же печётся обо мне. И я сама, что уж, не хочу толстеть, стареть, ну и всё остальное, что там мне предрекли. Да и потом, с ней не страшно – сама-то она прошла огонь и воду.
Пока она по телефону вешала лапшу, то есть объясняла своему очередному воздыхателю, почему будет очень поздно, я подбирала, во что бы одеться. Юбку-карандаш я сменила на тёмно-синие брюки в узкую полоску, а белую блузку – на нежно-сиреневую с воротником-стоечкой.
Однако мой выбор Лёлька забраковала.
– Когда я говорила про клуб, – состроила она гримасу, – я имела в виду, ночной клуб, ну там, где музыка, танцы, бар… а не кружок любителей чтения поэзии вслух. А ты нарядилась именно так, ну или как будто снова собралась на работу. Попроще-то у тебя нет нарядов? Попроще, поярче и пооткровеннее?
– Это и так не очень строгое… Попроще? Ну вот только домашнее, спортивное и летнее… шортики, сарафаны…
Она закатила глаза, потом махнула рукой:
– Ладно. Идём так, в принципе я тоже не при параде.
16. 16
– В «Акулу»! – скомандовала Лёлька, когда мы уселись в такси.
Она тут же завязала дурацкий разговор с водителем, хохоча над каждой его фразой, а я сидела и молчала, потому что жутко нервничала. Честно говоря, за всю свою жизнь я ни разу не бывала в ночном клубе,об этих заведениях представление имела скудное и, в основном, из сводок криминальных новостей.
Когда таксист высадил нас возле полукруглого стеклянного павильона, купол которого венчала разверзнутая зубастая пасть из красных неоновых огней, мне стало почти дурно и очень захотелось домой.
Но Лёлька, подхватив меня под руку, смело ринулась вперёд, навстречу хищной акульей пасти, сияющим огням и мощному биту, от которого воздух даже снаружи вибрировал.
– Для начала пропустим по коктейлю, чтобы расслабиться, – сообщила Лёлька, когда мы миновали фейс-контроль и оказались в переполненном душном зале, у стойки бара. Потом оглянулась на меня, окинула серьёзным взором и добавила: – Или по два. А то и по три. Нет, ну что ты так напряглась? Выдохни. Гляди, здесь половина вообще малолетки, а ты взрослая состоявшаяся женщина. Как ты своим отделом командуешь?
– Не сравнивай. В своём отделе я – главная, и все об этом знают. А тут я как будто во враждебной среде…
– Ерунда! Сейчас освоишься.
– Хорошо, – кивнула я. – Что я должна делать?
– Цеди свой коктейль и скучай. Прямо всем своим видом скучай, пока кто-нибудь не подойдёт и не предложит развеять твою скуку.
Я так и сделала – сидела, цедила и скучала. По поводу последнего даже притворяться не пришлось. Я реально изнывала от тоски. И музыка, если можно этот грохот так назвать, была тут просто ужасной.
Однако за целый час ко мне обратился только бармен с вежливым вопросом, не желаю ли я ещё чего-нибудь.
Зато Лёльку то и дело пытались склеить молодые и не очень пикаперы.
Она всех искусно отшивала. То есть не отшивала бесповоротно, а пыталась переключить их внимание на меня. Но они, бросив в мою сторону оценивающий взгляд, тут же теряли интерес. И с каждым таким взглядом моя самооценка падала всё ниже и ниже.
17. 17
В конце концов, я не выдержала. Оставила на стойке купюру, схватила сумочку и, соскользнув с высокого стула, устремилась на выход.
Лёлька погналась за мной. Настигнув, поймала за локоть.
– Стой! Ну что ты? Куда ты? – прокричала она мне в ухо. Музыка здесь грохотала громче, чем рядом с баром.
