А может, и не было ничего, кроме вчерашнего отказа, когда он решил, что это не его дело — обустраивать новую попаданку в лачуге, и попытался побыстрее сбежать.
Должно быть, теперь во мне жила обида.
— Я пойду, — просипела я, делая попытку обойти профессора по дорожке, но стоило ступить пару шагов и поравняться с ним, как он ухватил меня за локоть так резко и неожиданно, что сердце пропустило удар.
А тело сковало нерешительностью.
— Куда вы пойдете, госпожа Плесецкая? — опять произнес он. — У нас с вами занятия по изучению вашего дара на шестом холме.
Легко, будто это часть танца, он повернул меня вокруг оси, а тело, как не мое, откликнулось и послушно крутанулась на пятках: к холму — передом, академии — задом.
— Но я...
— Не знали? — угадал Виктор. — Что ж, теперь вы в курсе. Каждый день после учебы я буду приходить к вам на холм, до тех пор, пока не сочту изучение вашего дара завершенным. Поэтому прошу не сбегать с наших занятий. Все библиотеки и походы по личным делам, надобностям, свиданиям — позже.
Он мягко подтолкнул меня вперед, коснувшись поясницы лишь кончиками пальцев, но касание даже через несколько слоев ткани прожгло до самого нутра, а может, ударило током — только что искры не посыпались.
Я подскочила на месте и чуть ли не вприпрыжку бросилась по дорожке обратно к своей лачужке.
Это что такое было?!
Он коснулся меня всего дважды, а ощущение, будто меня молния пыталась убить.
Я промотала в памяти вчерашний день, пытаясь вспомнить, дотрагивался ли меня до Виктор Харлинг ранее — до и после того, как я отвоевала у него нимурна.
Выходило, что нет.
Пытаясь вчера остановить меня, профессор не делал ничего, чтобы меня схватить, удержать или как-то иначе препятствовать. Только перегораживал путь собой — будучи уверенным, что никто не посмеет сотворить то, что сотворила я.
Он будто избегал дотрагиваться до меня.
Проверяя свою гипотезу, я снизила темп шага, чтобы вновь поравняться с профессором.
Он шел чуть позади, мы оба молчали, но мне хотелось понять — права я или нет.
Поэтому я нарочно споткнулась, упав коленками на землю и опять испачкав ладони. За последние дни мне было не привыкать.
Харлинг остановился, а я подняла голову и жалобно посмотрела на него. Протянула руку.
— Помогите подняться, пожалуйста.
Он глядел на мои пальцы, будто я не ладонь протянула, а ядовитую гюрзу, и предлагаю ее погладить.
— А сами не в состоянии? — грубо ответил он, впрочем, шаг вперед он все же сделал, но не для того, чтобы протянуть мне руку помощи.
Он вновь взялся за мой локоть, и новые разряды тока коснулись моего тела, как будто вместо пальцев Харлин трогал меня оголенными проводами.
Не будь сгиб руки защищен тканью платья, а его руки в перчатках — я могла бы взвыть от боли.
— Хватит! — невольно вырвалось у меня, и я выдернула локоть. — Зачем вы это делаете?!
Я встала сама, без его помощи, отряхнула платье и уставилась на профессора.
Тот моего взгляда не избегал, смотрел ровно, будто даже с вызовом, пока не ответил:
— Закономерный ответ за притворное падение. В следующий раз подумайте, прежде чем прибегать к таким дешевым уловкам.
Я прикусила губы.
Раскусил и нарочно сделал мне больно!
И вот в этого гаденыша влюблена половина академии?!
Все же верно говорят: чем больший мужчина гад, тем больше к нему тянет девушек.
Впрочем, меня даже порадовало, что я не из их числа. Было бы к кому тянуться!
