Очищение духом - страница 70

Ей удавалось быстро входить в роль, она словно бы и не лгала, хотя имела на это сейчас право, поскольку всё, что она делала, было напрямую и очень крепко связано с её целью, и ратлерская мораль это оправдывала.

– Откуда ты пришла в Анрельт? – спросил Зенрис, впервые взглянув на Ривелсею более внимательно и с затухшей в момент возникновения искоркой интереса, – и зачем?

– Дело в том, что я из Келдара, – сказала Ривелсея. – И в городе этом сейчас неспокойно. Кому, как не мне, знать об этом, я работала пару лет в Страже и только разочаровалась в этом.

– Вот как? Почему? – спросил Зенрис быстро и как-то резко, тоном, который шёл вразрез с его безразличием – показным или природным?

Ривелсея быстро вообразила себе отставного Стража города – и прониклась им, поскольку ей нетрудно было представить себя в этой роли. Стражей в Келдаре она знала сразу двух: первый был другом её отца, периодически посещавшим домик в Росолесной, и подолгу тогда он сидел у них в гостях и рассказывал про всякие сложные и запутанно-изощрённые происшествия, каковых в Келдаре (как, тем более, и в Анрельте) всегда хватало с избытком. Второй – практически ровесник самой Ривелсеи, старше года всего на два или три, с которым они виделись пару десятков раз в самом Келдаре, когда ездили с отцом туда по делам. Знакомый Страж был высокий, худощавый, смуглый парень с суровым и немного мрачным лицом, и Ривелсея всего несколько раз видела, как он улыбался. Самое же главное, что хотя он и отличался характером, так же как и внешностью, от первого знакомого, который был среднего роста, всегда выбрит, добродушен, смешлив и любитель поесть, оба они часто говорили одно и то же, и вот эту самую фразу сейчас Ривелсея, вспомнив, и произнесла.

– Городские Стражи, на мой взгляд, занимаются не тем, чем должны бы. Они усмиряют лишь самых мелких и незаметных нарушителей. Тех же, кто и вправду мешает жить, они не трогают – либо про них не знают, либо боятся. А с другой стороны, – это Ривелсея добавила уже лично от себя, – часто очень они покушаются на тех людей, которые ничего плохого не сделали, на тех, кто по-настоящему пытается установить справедливость и порядок. У вашей организации ведь, например, со Стражей тоже проблемы, не так ли?

Зенрис усмехнулся – в первый раз.

– Да что же тебе известно о нашей организации, девушка? Ты считаешь, правда всё то, что ты говоришь?

– Знаю я мало, – ответила Ривелсея. – Что всё это правда, я тоже не уверена. В наше время выявить правду становится всё сложнее, да и правда сама день ото дня делается всё неопределённее. Что касается меня, то я просто хочу быть полезной.

– Кому? – спросил Зенрис.

– Вообще, – сказала она. – И к тому же – Ночному Посольству. И Терону, как его руководителю.

Зенрис прерывисто закашлял.

– Ночному Посольству, говоришь? Что ж, интересно, конечно, тебя послушать, очень интересно и увлекательно. Служба в Страже, по всему видать, принесла свои плоды. Пойдём, – сказал Зенрис и посмотрел на неё по-особенному остро. – Я хочу показать тебе то, что показываю лишь избранным, самым лучшим из тех, кто бывает в моём доме. И тебе, в числе лучших, поскольку ты меня заинтересовала. Идём, – Зенрис поманил её пальцем за собой.

Ривелсея удивилась немного и даже, вспомнив мрачное предостережение мужчины у дверей, коснулась незаметно рукой кинжала «Союзник». Острый, как бритва. «Если Зенрис хочет причинить вред ученице Веттар Нарта, то шансов у него нет, и самое главное, он об этом не знает», – подумала Ривелсея. Ощущение опасности ещё возросло, когда Зенрис отпер ключом толстую дверь и стал спускаться по лестнице вниз, куда-то в подземелье. Впрочем, через два десятка ступеней лестница уже кончилась, и было это никакое не подземелье, а просто небольшой погреб, подобный которому был и дома у Ривелсеи, в Росолесной, где хранилось вино, компоты, варенье в глиняных чашках и большая бочка с засахаренными грушами, которую Ривелсея очень часто навещала в детстве. Но только в погребе у Зенриса не стояли ни кадки, ни бутыли, а стоял большой стол, на котором Зенрис зажёг две больших свечи, отчего сразу стало видно большое круглое зеркало в углу и тёмную неброскую мебель: несколько стульев и шкаф. Зенрис неторопливо приблизился к шкафу, распахнул его резные дверцы и зажёг ещё несколько свечей. В центре шкафа обозначилась статуэтка из какого-то белого металла. Она была отлита в виде сидящего мужчины, который зачем-то поднял одну руку, а голову наклонил низко, отчего лица совсем не было видно. Угадывался, но уже с трудом, драгоценный металл, покрытый весьма толстым и, видимо, многолетним слоем пыли, отчего цвет статуэтки приблизился к чёрному ровно насколько, насколько когда-то она была белой.