Улица Славы была перпендикулярна примыкавшей к Золотой площади улице Великих Строителей. Восьмой дом был из серого гранита, высокий и не особо дружелюбного вида.
Стоящий у дома человек выглядел случайным и, казалось, просто смотрел на плывущие облака, но при приближении Ривелсеи он сразу скользнул взглядом по ней. Было понятно: что-то он охраняет.
– Мне нужен Зенрис. Он сейчас здесь? – спросила Ривелсея голосом, абсолютно свободным от эмоций. Самым убедительным, как полагали ратлеры.
Тот посмотрел на неё хмуро и неприветливо. Пускать он явно никого не желал, а пробиваться по-ратлерски не было смысла. Это было то же самое, что добровольно и сознательно провалить всё задание и показать всем, что доверяли ей зря.
– Зенрис не любит гостей, исключая тех, кого он видит часто и кому доверяет. Случайным людям он не будет сильно рад, – хмуро сказал человек.
– Хорошо, я не случайный человек, и разговор к Зенрису у меня недолгий и очень важный, – сказала Ривелсея, решительно подходя к двери.
Охранник посмотрел на неё более неприветливо и уже с раздражением.
– Ты, случаем, не из Стражи городской будешь? – спросил он. – Они всегда так вламываются, без спросу и нагло.
– Из стражи, из стражи, – ответила Ривелсея. «Ратлеры – рыцари и стражи Разума. В этом их самая суть, мощь и смысл». Так говорил Веттар Нарт. – И потому – давай побыстрее. Зови Зенриса или я сама войду.
– Заходи, заходи, – сказал тот очень неприязненно. – Войти легко, выйти не всегда удаётся.
– Не пытайся рассмешить меня – не выйдет, – произнесла Ривелсея, заходя внутрь.
Меч она не взяла, но заменила его на свой кинжал, который легко прятался под любой одеждой и, как известно, был очень острым. Также захватила и удобный для метания симметричный «Союзник».
Зенрис находился в комнате на втором этаже, где стены были серого цвета, с тусклым орнаментом слабого оранжевого и чёрного. Сам Зенрис непонятным образом, казалось, сливался с этим фоном, с этими серыми стенами, несмотря на то, что одежда его имела цвет зелёно-синий. На Ривелсею он взглянул бесцветно и так же бесцветно спросил:
– Что опять от меня нужно? Если ты из Стражи, то должна знать, что не далее как позавчера меня посещала ваша организация и расспрашивала о делах, о которых слышал я впервые. С тех пор ничего нового я не узнал, а если что узнаю, то сам к вам приду и расскажу. Я думаю, разговор наш почти исчерпан?
Ривелсея посмотрела на него как-то пронзительно и быстро.
– Во-первых, я не из Стражи, – тихо сказала она. – И допрашивать вас я не буду и не собираюсь. Просто хотелось бы поговорить, если вы не против и не заняты.
Лицо Зенриса не дрогнуло, и голос не изменился.
– Я не против. Говори, – сказал он тихо.
Что говорить, нельзя не отметить, Ривелсея ещё не придумала. Думать она любила, уже действуя, и потому сказала:
– Я приношу извинения за своё неожиданное посещение, но поверьте: я преследую только благие цели.
– Я понимаю. Я слушаю, – проговорил Зенрис, не выказав даже тени сомнения на бледном уставшем лице.
– Я пришла издалека, – сказала Ривелсея. – Я много преодолела, дабы попасть в Анрельт, и провела в пути почти месяц.
Зенрис молчал и только смотрел. Отрешённо и сосредоточенно в одно и то же время. В углу щёлкали часы, за окном пела какая-то птица.
Ривелсея соображала и говорила, в то же время пристально, но незаметно следила за малейшими колебаниями в мимике Зенриса, каковых, впрочем, пока ещё ей не удалось зафиксировать. Ей хотелось и к тому же очень важно было знать, получается ли у неё выглядеть достаточно искренней и верит ли Зенрис хоть в часть того, что она говорит.
