Меня крутило, выворачивало, я рыдала, пытаясь убедить серые лица в погонах, что невиновна!
Но меня не слушали.
Дни шли, я билась, как птица в клетке, пытаясь найти путь к свободе, за которую заплатила слишком высокую цену.
Вселенная будто обозлилась на меня, отвернулась, высыпая за шиворот всё дерьмо этого мира. Это была насмешка судьбы! Я так отчаянно билась за свободу, за возможность жить так, как хочется, что оказаться в СИЗО стало иронически прекрасным уроком.
По ночам вспоминала вход в ресторан…
Помню желание убежать в метро! Помню, как хотелось побыть одной. И помню сильные руки Рустама, что так быстро усадили меня в машину. Внутри меня всё бунтовало, закипало, да я вся бурлила!
Стоило послушать отца и идти в гостиницу. Стоило не встречать этого смуглого мальчишку со смешинками в глазах. Мне не стоило доверять людям. Даже тем, кого я когда-то считала своими.
Это была моя жизнь. Мои решения…
Тогда почему легче не становится?
Почему я продолжаю принимать неверные решения?
Почему люди, на которых, казалось, можно положиться, вдруг оказываются слабаками и ублюдками?
«Грязнее всего оказываются те люди, что искренне пытались тебе помочь. Все хотят хорошо жить, вкусно есть и носить дорогое тряпьё, а особенно этого хотят те, кто этого никогда не имел».
И снова слова Ястреба нашли обитель в моей голове.
В том, что произошло, не было его вины. Не он подкинул мне наркотики, не он свалил всю вину на подругу, которую так рьяно жалел и оберегал. Не он смотрел на меня с немой и робкой любовью, стыдливо отводя взгляд, когда мы сталкивались в узком коридоре между комнатами его квартиры. Не он…
«Пока ты убеждена, что я зверь. Но тебе не кажется, что всё выглядит немного иначе? Порой в зверстве намного больше честности, чем в словах близких тебе людей».
Так кто же здесь Зверь? Кто?
Это я… Я своими руками разрушила жизни. Из-за меня погиб отец…
16. Глава 15
Глава 15
Счастливые часов не наблюдают.
Поверьте, раздавленные и униженные их не наблюдают тоже.
Ты просто совершаешь механические движения: дышишь, ходишь, смотришь…
Нет, это не жизнь, это какое-то существование. Совершенно простейшее, на уровне бактерии, бесплатно поглощающей кислород этой планеты.
— Куликова! — зашипела черноглазая татарочка Гуля, дёргая меня за рукав. — Вставай, пока опять шмон не устроили.
Я до сих пор не могла привыкнуть к кислому запаху пота, хлорки и сладости масляных духов, которыми обливались обитатели этого барака. Но здесь было лучше, чем в СИЗО, в котором я торчала почти месяц, ожидая суда.
Мой адвокат-двоечник, недавний выпускник юракадемии, был хмур, неразговорчив, и даже не давал надежду на освобождение под залог. Он не сделал ровным счетом ничего, чтобы помочь, чего не сказать о том полицейском, с места задержания.
Чистяков несколько раз приходил на разговор, просил дать факты, сдать барыгу, у которого мы отоваривались с Рустамом. Но ведь я ничего не знала! Ни разу в жизни и в руках не держала этой гадости, поэтому просто повторяла, что это не моё. А на последней нашей встрече он просто принёс мне пакет со средствами личной гигиены, кульком карамелек и шоколадом.
Помню его взгляд на оглашении приговора. Потухший, грустный и такой раздавленный, будто это его размотал каток судопроизводства, а не меня. Многие смотрели в мою сторону с сочувствием, но сделать ничего не могли. Особо крупная партия была найдена в моей сумке, и я сама это подтвердила. Судья был непреклонен, сух. Отказал в условном, принял запрошенный прокурором срок, отказавшись брать во внимание мою кристально-чистую биографию и характеристику из университета.
