— Бегом под одеяло, ты же окоченела.
— Вначале убрать нужно кровь…
— Я сама уберу, а ты в постель ложись, ещё не хватало воспаление лёгких тебе заработать.
Спорить не стала, легла, сил реально не было, да и болеть мне никак сейчас нельзя. Подруга, продолжая сокрушаться, укрыла меня двумя одеялами, и, пока она убирала за мной, я принялась обдумывать план за завтра.
Сашку втягивать не стоит, он может Ване проболтаться. А вот с помощью его можно оттянуть время, вернее, ввести по срокам в заблуждение Малиновского. Попрошу ещё мне дать время на раздумье, а согласие дам, только когда уже буду на полпути домой. Раньше не стоит, если Ваня прознает, сто процентов поломает мои планы. А уже когда доберусь до родины, займусь переговорами с художниками, один уже есть — Алиса. Она мне не откажет. Идеальный вариант — совместить работу и встречу с родными, это будет мне на пользу. Только осталось придумать, каким способом мне бежать, если сейчас билет куплю, сразу вычалят. На машине и пытаться не стоит, за мной же следят. Вот зачем ему это всё? Кому нужны эти жертвы? Мне так точно ничего от этого человека не нужно.
— Чёрт! — тяжко выдохнула я, понимая, что ситуация не из простых. И я сейчас не в состоянии здраво мыслить. А времени на разработку плана катастрофическим не хватает.
— Мир, тебе плохо? — услышала взволнованный голос подруги. — Я чай принесла с ромашкой и мёдом, всё как ты меня учила. На, выпей.
— Спасибо. — Беря кружку их её рук, поблагодарила вовремя появившуюся подругу. Это просто удача, что у неё ещё мои ключи от квартиры остались. — Что бы я без тебя делала.
Она не ответила, подождала, когда я выпью чай, забрала кружку и, выключив свет, удалилась в кухню. А я так и осталась сидеть, словно застывшая статуя, смотря в одну точку. И ни одной мысли. Везде пустота. Очнулась, когда скрипнула постель и тёплые руки обняли меня.
— Не переживай, всё наладится. А сплетни через неделю-другую стихнут, так всегда бывает. Да и кто тебя знает, не поверят в эту чушь. — Словно ребёнка, принялась меня утешать, как я четыре года назад, когда её мама и сестра-близнец погибли в автокатастрофе. Она чуть с ума не сошла тогда от горя. Я боялась оставлять одну, девушка была сломлена, а потом и дедушка следом ушёл. Остался только отчим, с которым она не очень ладит. — Ты сама говорила, что после кромешной тьмы всегда наступает рассвет.
— Говорила… — вторю ей и вздрагиваю, чувствуя влагу на плече. — Не плачь. — Теперь я её обнимаю.
— Не буду… — отвечает надломленным голосом и продолжает тихо плакать.
— Оливия, всё будет хорошо, не плачь.
— Это последствие стресса. Я как тебя увидела, чуть чувств не лишилась. У меня же, кроме тебя, никого нет. Я бы уже не оправилась, если бы потеряла и тебя. Что же это за мир такой, когда такие хорошие люди страдают, а подлецы живут припеваючи? Где справедливость?
— Этот вопрос человечество задаёт на протяжении всего своего существования, и никто на него так ответа и не нашёл. Не забивай себе этим голову. Давай спать, завтра много предстоит сделать.
Мы улеглись, и, переплетя пальцы рук, молча каждая думала о своём. Не знаю, о чём Оливия размышляла, а я поняла, что, в отличие от неё, счастливица. У меня замечательная семья, друзья, работа. А то, что с любовью не срослось, ну не судьба, бывает.
— Мир… — сжала мою руку, пытаясь этим привлечь внимание. — А что завтра нужно сделать?
