С торжествующим рыком кан прижал Эйсферу к земле. Женщина задергалась, начала извиваться под массивной тушей оборотня, не прекращая визжать, кричать что есть мочи.
Но… все было напрасно. Казалось, ее пришмякнуло к почве неподъемным грузом… и сколько ни старайся выкарабкаться, плющит сильнее и сильнее.
Видимо, кан хорошенько закатил машину в лес, чтобы вопли пострадавших не услышали редкие водители на шоссе. Как назло, дорожные работы разогнали большинство машин, вынудив свернуть на окружную.
Господи! Неужели ее съедят! Вот прямо сейчас разорвут на части живьем, как несчастного таксиста?
Эйсфера зажмурилась вновь, но в следующую секунду ощутила, что кан возбужден, и очень сильно. Мерзавец зарычал вновь, железной хваткой пятерни сорвал с жертвы белье, умудряясь по–прежнему вдавливать в землю своим непомерно грузным телом… и…
Эйсфера почувствовала дикую боль внизу живота. Кан толкался, рычал, вращал бедрами, и боль разрасталась, достреливая до стоп, ударяя по вискам сумасшедшим биением сердца. Женщина зарыдала в голос, забилась с утроенной силой, задрыгала ногами, но, кажется, это лишь подогрело людоедскую мразь. Оборотень довольно ухмыльнулся, впечатал жертву в почву так, что казалось еще немного – и она не сможет дышать, грубо ударил ее плечи о землю, пригвозив пятернями, накрывшими заодно и горло. Издал утробный рык, запрокинув голову, весь затрясся, дрожь удовольствия прошла по его мышцам, и горячая влага оросила Эйсферу изнутри. Она захлебнулась в рыданиях, надеясь, что уже все – мучения закончены. Но зверь толкнулся снова, дубася по внутренностям, порождая один каскад боли за другим…
Женщина закричала опять, замычала, ощутив жгучую резь в горле…
Сколько длилась эта пытка, Эйсфера не помнила.
Огненный кан снова и снова брал «человеческую сучку», с каждым разом все сильнее, все болезненней, все беспощадней…
Эйсфера плохо осознавала происходящее, когда ее нашли на обочине сотрудники полиции сверхов. Подняли с земли трясущийся, бьющийся в слезах комочек…
Затем была палата: большая, просторная, но до невозможности одинокая. Подругам Эйсфера о своем горе не поведала – было стыдно, больно, страшно. А родители… если бы только пришла мама. Погладила по голове, как в детстве, когда что–то болело. Или отец принес леденцы, яблоки, мандарины, принялся рассказывать новости со службы, чтобы отвлечь от страданий!
Если бы…
Они не придут… Больше никогда.
Остается лишь справляться самой, в одиночку.
Помощь психолога Эйсфера категорически отвергла. Была у подобных врачей не раз и не два после гибели родителей. Пила таблетки, от которых отключалась и просыпалась по часам, оставалась холодна, когда другие восторгались, спокойна, когда плакали. Но стоило курсу завершиться, боль догоняла снова, точно ждала своего часа, чтобы добить.
Поэтому Эйсфера выдержала тест на адекватность, на психологическую устойчивость и подписала добровольный отказ от курса реабилитации.
…
– Вы действительно хотите оставить ребенка? – врач фабрики «Королева Марго» пораженно смотрел на главного дизайнера, Эйсферу Мелльен, сложившую тонкие руки на округлившемся животике. – Вы же понимаете, что ребенок может родиться каном? – на его лице мелькало то ли сочувствие, то ли брезгливость.
Эйсфера прислушалась к себе и, ощутив легкий толчок изнутри, совершенно успокоилась.
– Нет, – ответила умиротворенно. – Моя дочка, моя кроха будет человеком! Я это знаю наверняка! И не стану убивать ее только за то, что ее отец… мразь… и ублюдок, – выплюнула, ощутив, как тошнота подкатывает к горлу.
